Ранние рассказы

Искать выход нужно быстро, но по принципу: «Не торопись, а то успеешь».

«Спалили хавиру к говённой матери! Что же такое рано или поздно должно было, случится, издержки профессии, так сказать.

Теперь, как завещал нам Картавый: «Думать, думать и думать»!

Ясный перец, менты кинутся пробивать Марину. Сие ни есть гут, но избежать этого, к сожалению, не возможно.

Связи – хуязи. То сё. Родные? Слава богу, она была сиротой.

Выпуклое, но отстранённое слово БЫЛА – определяющее нежданно свалившееся на него вдовство, нисколько не опечалило, скорее на оборот. С плеч, словно гора свалилась.

Друзья. Кто я для них? Баральчус Валериан Адамович «жучок» из Латвии? Так сгорел он падло в топке паровоза и даже шлака не оставил.

Жили мы тихо.

Соседи? Составят фоторобот? Да и что с того? Пальцев моих, на хате нет. Потому, как «грабки» «щавелем» травленные. Покуда разберутся, что к чему, рак родить может. Нет здесь, пожалуй, «псы» упрутся рогом в повидло.

А «нору» жалко. Заебатая была норка».

Пафнутий прикупил смежную квартиру через три месяца после знакомства с Мариной. Честно сказать, случай помог. Дедок пенсионер «щёлкнул ластами». Пришлось подсуетится.

Люди Васи Коня за жирный «нал» смастерили купчую на имя, какого-то, Кедрова Ю. П. За которым, видать тоже, сплошные дыры в далёком космосе.

Сложнее было, пока Марина отдыхала на Валдае стену «проковырять», чтобы комар носа не подточил…

«Ай, как говорится: «Теряя хер, по волосне не плачут».

Световые зигзаги метнулись по потолку. За окнами послышался шум двигателей.

Пафнутий подобрался к столу. Включил «Sonar» настроенный на милицейскую волну и навострил уши:

- «Агат. Я 09 –ый»! - Доносилось из эфира – «У нас Кебаб!

Колупанова 72 – 21 Кебаб»!

- Что?! Как?! Повторите! – Не унимался тугой на ухо «Агат».

- Расчленёнка. Мать вашу! Пошлите…

Пафнутий не стал слушать, кого и куда менты собираются послать. Вырубил «шарманку» и «подтянулся» к окну.

Во дворе было не меряно «лоханок» канареечной масти. На «пяточек» перед домом лихо вкатывала «скорая».

Кучка «цветных» в штатском возле бежевой «Волги» оживлённо о чём-то спорила, пиная руками ночную атмосферу.

В одном из «ораторов», Пафнутий с удивлением узнал своего шефа. Тучного, лысеющего блондина шестидесяти лет. Генерала Свидригайло. По прозвищу Муравей.

«Что за хрень»? Воистину задуматься было о чём.

Пафнутий увидел, как из подъезда выбежал бритый мент, что-то, бубня в «мыльницу», кинулся к начальству.

Отделившись от «консилиума» Муравей дунул в свисток, и из палисадника, с газонов стали подниматься люди в зимних маскхалатах, и запрыгивать в обшарпанный «Икарус» с рекламой «Госстрах» на борту.

«Интересное кино, господа удавы».

Сомнений больше не оставалось. Говнюки пришли по его душу. Он едва не сгорел, как свечка.

«Нет, всё же надо выпить, не то, «чердак» снесёт к чёртовой матери».

Пафнутий опустил плотные шторы на окнах. Включил фонарик. Открыл бар в серванте. Достал початую бутылку «Столичной», глотнул.

Вроде отпустило, но расслабляться сейчас никак нельзя.

«Осовеешь и всё смерть вот она, тут, как тут, схарчит тебя тёпленького – не подавится. Вернёмся лучше к нашим баранам, вона, сколько их во дворе посеется.

Режь – не хочу. А ведь придется, коли, не разбегутся.

Хотя прорыв в моём положении дело хлопотное. Шансов – ноль. Здесь даже фактор внезапности не поможет» ….

Согласно легенде Пафнутий служил снабженцем на Рижской парфюмерной фабрике. Такая «крыша» давала возможность бывать везде и всюду не вызывая подозрений, иметь множество знакомств в самых разных слоях общества.

Последний «заказ» пришел к Пафнутию, через «почтовый ящик». Какие были закреплены за ним в нескольких городах Союза и за рубежом.

Он должен раз в два – три месяца, объезжать их по графику и получать приказы от руководства.

Сняв очередной сигнал, Пафнутий вылетел в Ленинград.

В аэропорту «Пулково» на латке купил сфабрикованный специально для него номер журнала «Работница».

Симпатическими чернилами межу строк передовицы излагалась необходимая информация о клиенте. Среди иллюстраций прилагалось фото.

«Контора» просила «передать привет» арфистке служившей в оркестре театра имени Кирова.

Ничего сложного. Дело, каких Пафнутий, провернул уже множество, в разных частях света.

Было только одно странное пожелание «угомонить» даму при помощи верёвки.

Обычно заказчика не волнует способ исполнения. Но, тут за эту блажь предлагали не хилую надбавку.

«Может она чья-то родственница»? – Решил Пафнутий, вспомнив обычаи сицилийских мафиози….

Часам к шести он вошел в вылизанный «колодец», на Кронверкской улице.

Количество всевозможных, авто свидетельствовало о том, что обитатели дома «не дрыщут» поедая выломанный у жизни кусок пирога.

Скучающей походкой, прикрыв рожу шикарным букетом роз, Пафнутий направился, в нужную «конуру».

Цветы, «огнетушитель» «Советского Шампанского», тортик в «клешне».

Вот всё, что опишут потом операм бабушки на лавочке и стайка мальчишек, бегающих во дворе.

Несколько ярких пятен, отвлекающих внимание от серой, мерзостной сути происходящего. Абстракция! Всё должно быть пёстро и зыбко, как море.