Ранние рассветы

— Мне сказали, что из-за эмоционального фона. Разнервничалась, может. Или устала. Или вообще…

— Как ты чувствовала себя? — перебила её Сабрина, и Маше почти передалось её болезненное желание разобраться во всём, выяснить до последнего мгновения.

— Ну, — она пожала плечами, чуя, как фальшиво зазвучал голос. — Печально, скучно и одиноко.

Ночной город звал пройтись по улицам, подмигивая цветными огнями в окно, и где-то играла музыка, то громче, то тише. Маша изо всех сил вдохнула прохладный вечер.

— А во второй раз? Когда она пришла во второй раз, — произнесла Сабрина механически-хмуро.

— Печально, скучно и одиноко. Примерно так же, да. — Маша в задумчивости провела языком по внутренней поверхности зубов. — Она приходила, когда мне было не по себе. В третий раз — когда ты пропала. Я её прогнала. А вчера она сказала мне, что хочет уйти.

Она говорила, замечая, как голос из деланно-хулиганского становится глухим, и больше не хотелось вдыхать горьковатый вечер.

— Я бы могла её удержать.

— Ты не могла бы, — негромко заметила Сабрина.

Маша видела теперь разве что её согнутую спину и чёрные волосы водопадом по голым рукам. А лица не видела.

— Всё это получилось по-идиотски! — Она не выдержала и сорвалась на тон выше. Холодная стена ткнулась в лопатки. — Сначала аномалия тебя затащила в старую больницу и там чуть не убила, теперь уже сущность гуляет по городу, и вообще не понятно, что будет дальше. С Мифом, конечно, у меня ничего не получилось, а я была так рада, когда он захотел стать моим научным руководителем. Размечталась, как будет хорошо. Знаешь, он же когда оставлял меня после консультаций, проводил тесты и потом всё говорил, как это хорошо, что я рано проявилась. Хоть раз в жизни я могла бы чего-то добиться. А!..

Она откинула голову назад, коснувшись затылком шершавой стены. В комнате горела только бледная настольная лампа, да светился экран компьютера, но глаза всё равно болели. Хотелось зажмуриться.

— Никогда у меня ничего не выйдет, — уже спокойно и уверенно произнесла Маша.

Сабрина обернулась и едва ощутимо притронулась к её руке чуть повыше запястья.

— Ты не виновата. Это я. Но я не знала, что так получится.

Она говорила сдавлено, как будто горло перехватило от боли. Маша раздосадовано тряхнула плечом.

— Перестань, ну что ты!

Охнул старый матрас, Сабрина поднялась — пальцы запутались в волосах. Пнула сумку, перегородившую узенький проход между стеной и шкафом, и вышла. Надсадно потянуло из окна дымом.

Ночью зазвонил телефон. Маша подхватила его и сама едва не упала с кровати. Но звонил не Миф, на экране высветился совсем другой номер. Она села на краю постели, спустив ноги в сероватую лужицу лунного света.

— Да?

— Давно уже была бы дома, — голосом мертвеца, восставшего из могилы, сказала Ляля вместо приветствия. — Ты как там вообще? Призраки из-за угла не лезут?

В комнате, в которой никогда не задёргивались шторы, городские огни освещали даже самую последнюю пылинку под шкафом. Маша оглянулась: кровать Сабрины была гладко заправлена, сумка валялась у стола, и подол платья по-прежнему торчал из-за дверцы шкафа.

— Не лезут пока, но, чую, скоро полезут. А тебе что, не спится?

— Я сижу на вокзале. Знаешь, чего звоню? Я подумала, а что если Миф сам тех сатанистов-идиотов в больницу заманил? И вас потом. Тогда его повесить мало.

Маша с силой зажмурилась, надеясь, что от этого пройдёт жестокая головная боль, открыла глаза — огромный молоток ещё колотился в затылке. Из окна была видна трасса, по которой нет-нет и проскакивала машина.

«Интересно, который час».

— Ага, и Миф кормил аномалию, как домашнего кролика. С чего ты взяла?

Ляля посопела в трубку, и Маше почудился стук поезда на заднем плане. Она поднялась и прошла по комнате — от кровати и столу, — чтобы размять затёкшие ноги. Из окна город был, как на ладони. Подсвеченный фонарями проспект казался сказочной дорожкой из жёлтого кирпича.

— Да я всё думала, чего он тебя в ту комнату пускать не хотел.

Вещи Сабрины лежали нетронутыми. Маша прикрыла рукой телефон и высунулась в коридор. Тут, как и всегда, мерцали неяркие лампы, и было пусто.

— Ладно, разберёмся, — пообещала Маша, пристально изучая тёмный конец коридора — там была старая вечно запертая кладовка, и лампа рядом с ней давно перегорела.

— Угу. Правила помнишь?

— Не оборачиваться? — Она повернулась к другому окончанию коридора. На окне тихонько покачивалась тюль.

— Угу, — промычала Ляля, соревнуясь в громкости голоса с вокзальными объявлениями. — И не отворачиваться, если что. Помнишь.

Ещё одно полезное суеверие.

Трубка зашлась гудками. Маша сунула мобильный в карман джинсов и зашагала в сторону кухни. Свет там был выключен, запертые двери комнат провожали её безразличными взглядами. По полу бродил беспризорный сквозняк.

— Сабрина? — окликнула Маша, заглядывая на пустую кухню. Светлый прямоугольник окна вздыбился шторой.

Маша прошла к нему, тщательно закрыла форточку. Из-под стола, с пустых полок на неё смотрела темнота. Всё жемчужно-серое небо над городом было исчерчено следами самолётов, рёв двигателей стал привычным.