Ранний старт – 4

— Все говорят о тонкостях женской психологии и прочее тру-ля-ля, — решаю объяснить всё прямо и грубо, — только мужская намного более хрупкая при кажущейся брутальности. Сломать мужскую мотивацию легче лёгкого. Если знать как. Или случайно.

Немного поразмыслив, бью в лоб. Недосказанностей лучше избегать:

— Как только что ты сделала. Намеренно или нет, тебе виднее. Но сегодня у нас ничего не выйдет.

— Что такого я сделала? — удивляется искренне.

— Забыла истоки? — выдаю предположение после очередного глотка. — Любая деревенская девка со своим глупым хихиканьем действует с парнями намного точнее.

Слова «чем ты» гуманно опускаю.

— Либо ты — деревенский увалень и не знаешь, как вести себя со столичными девушками.

— Либо так, — соглашаюсь с удивившей Киру лёгкостью.

— Ладно, пора мне. Спасибо за вечер. Было интересно, очень приятно, — особенно в некоторых моментах, это я взглядом добавляю, — и познавательно во многих смыслах.

На прощание всё-таки обмениваемся поцелуями. Не сразу закрывает дверь, провожая меня до сих пор изумлённым взглядом до лифта.

И последний штрих.

— Что-то ты быстро уходишь, — консьержка смотрит хитренько, чуть ли не подмигивает.

— Ах, Анфиса Егоровна! Всё хорошее так быстро кончается!

От вопросов «А кто не быстро?», «И когда же уходили другие, и много ли их было?» удерживаюсь. Не моё собачье дело, жениться на Кире не планирую.

ДСЛ, время 21:50

Остаточное напряжение сбрасываю уже в общежитии. Это несложно. Сбежать вниз до второго этажа, взбежать обратно до десятого и уже расслабленно спуститься до своего, восьмого.

— Вот он! Наш славный Казанова, доблестный похититель сердец столичных красавиц! — приветствует меня Константиновский под дебильный смех Куваева. — И как всё прошло?

На меня с огромным любопытством смотрят две пары глаз.

— Ты что же это, гад? — гляжу на Шакурова, сощурив глаза. — Не прошло и года, как ты научился от меня шпильки подсовывать?

— С кем поведёшься, от того и испортишься, — философски замечает приятель и продолжает настаивать: — Давай рассказывай, что там у вас было.

— Тебе отчёт в письменном виде не представить?

Однако холод моего тона его не смущает:

— Ну нам же интересно!

— Так себе основание. На ядерную физику свой неугасимый интерес обрати. Или хотя бы на Ташу.

Последнее предложение вызывает у Санька очередной приступ смеха.

— Да что там Таша… — «по сравнению с Хижняк» — почти слышится в голосе скривившегося Ксенофонта.

Иду в душ и уже после омовения объясняю собратьям по разуму:

— Ты напрасно так о Таше. Если бы у меня не было охранения в виде Люды и Веры, мог бы ей заняться. У неё замечательно универсальное лицо. Просто косметикой не пользуется, а так она может сделать себе почти любой образ. И вообще, она напоминает мне бутон, готовый расцвести и поразить всех своей красотой.

Несмотря на скептические возгласы, чувствую, что задумались. Под эти разговоры и засыпаем. Завтра самый трудный день недели — воскресенье.

Глава 10 Воскресенье — заряд бодрости на неделю

7 сентября, воскресенье, время 10:10.

МГУ, ДСЛ, комната фрейлин.

— Отвали! — это я сказал утром Шакурову, взял в охапку учебники и ушёл к девчонкам.

Напоследок пообещав парням, что на все вопросы по ТФКП и другим дисциплинам отвечу после обеда или вечером. А то взял Ксенофобий моду прямо в процессе вопросами отвлекать. На просьбы отложить их хотя бы до перерыва покладисто соглашается и через несколько минут снова пристаёт. Чуть морду ему не набил, пока не нашёл гуманного решения. Личного и бесплатного репетитора нашёл, морда ксенофобская!

Девочки немедленно обрадовались. И мы дружно погружаемся в ядерно-атомную физику.

Лето всё ж таки сказалось в смысле потери формы искином. Компенсирую недостаточную его тягу волевым нажимом и концентрацией внимания.

Около двенадцати девчонки облегчённо выдыхают и начинают завлекательно греметь кастрюльками. Совесть моя чиста, я вложился в их запасы баночкой белых грибов и парой банок варенья. Финансовую долю в общих расходах с парнями на продукты не снизил. Всё-таки обычно завтракаю и ужинаю в своей комнате. В будние же дни обычно в столовых пасёмся.

— А у тебя с ней серьёзно? — с неожиданной требовательностью на меня смотрит Вера.

Люда взглядом присоединяется к вопросу. И объяснять мне, кого они имеют в виду, не надо. Явно не Алиску, о которой ничего знать не могут.

— Если вы о романтике, то нет. Ничего серьёзного. Вы, вообще, как себе это представляете? Мне пятнадцать лет, она на шесть лет старше. Да она в школе могла моей учительницей быть.

— Вот она тебя плохому и научит, — Людмилка хихикает и толкает меня плечом.

Мы стоим на балконе, дышим воздухом после обеда, любуемся видами Москвы, расцвеченной осенними деревьями, уходящими в жёлто-красный спектр.

«Чему она может меня научить после пылкой Алиски?» — думаю про себя, а ухмыляюсь открыто.