Раньше девочки носили платья в горошек

Во-первых, мне хотелось писать городскую современную прозу. Никаких таинственных лесов и прозорливых эльфов. Я всегда хотела писать про обычную жизнь. Во-вторых, осенью 2012 года многое сошлось в одной точке, и у меня просто не было другого варианта, кроме как сесть и написать об этом. На тот момент я почти год встречалась с Димой, и для меня это стало важным жизненным опытом, которым мне хотелось поделиться; мы работали с известными людьми, делали свой проект и были довольно успешны в этом деле; у меня была постоянная компания друзей, среди подруг была сама Москва, и ни одной тусовки не обходилось без нее. Жизнь подкинула мне сюжет, поэтому, сидя как-то в «Камчатке» (бар тогда еще был модным и аутентичным местом) напротив ЦУМа вместе с Машей, мы начали вместе придумывать сюжет моей будущей книги. Я не помню, как мы начали говорить об этом: я что-то рассказала Маше или она мне, но когда я приехала домой, то сразу же написала первые 40 страниц текста. Впереди меня будут ждать еще много первых 40 страниц: и своих книг, и заказных (про гоустрайтинг мы поговорим в следующих главах), но те я не забуду никогда. Это было чистое творчество, не обремененное никакими ожиданиями, амбициями и обязательствами. Я просто писала, не думая ни о чем. Сейчас, когда у меня есть читатели, свой блог, клиенты, контракты с издательством, это истинная роскошь – писать и ни о чем не думать. Не могу сказать, что сейчас меня держит самоцензура, скорее время от времени посещают мысли о том, что написанное будут оценивать. От этого можно абстрагироваться, но вряд ли получится полностью избавиться и снова стать 20-летней Катей, которая приехала из «Камчатки» и в едином порыве написала первые страницы первого романа.

История зацепила меня. Это отличалось от прошлых попыток, когда я начинала писать очередную книгу, а потом забрасывала ее. Даже если я месяцами не притрагивалась к тексту, книга все равно продолжала жить во мне: в моих мыслях, чувствах, внутренних конфликтах. Меня часто спрашивали, насколько автобиографичен «Кир», и я каждый раз терялась, пытаясь ответить на данный вопрос. С одной стороны, он весь автобиографичен: все сюжетные линии, каждый диалог, каждый герой, каждая деталь; с другой – все это вымысел. Нет ни Кира, ни Жени, ни Маши. Или все-таки есть?

Я закончила писать роман в декабре 2014-го. Летом того же года я окончила университет, и казалось, будто дипломная работа дала мне состояние потока, в котором я смогла завершить книгу. Это были такие же непередаваемые ощущения, как и от написания первых страниц, только еще сильнее. Было чувство, будто я наконец-то взломала код, ввела правильную комбинацию цифр и получила доступ к своей внутренней прошивке, отвечающей за написание книг. Кто-то скажет, что написать первый роман в 22 года – рано, но с учетом того, что я шла к этому с 12 лет, для меня это ничуть не рано, а вполне себе закономерно: с мыслями о книге я прожила значительный отрезок жизненного пути.

Меня часто спрашивают о том, как я пишу книги. Составляю план? Прописываю заранее сюжет? Продумываю героев? Нет, нет и нет. Когда я писала первый роман и последующие, я делала лишь одно: пыталась услышать свой голос. В моем случае любое предварительное планирование заглушает частоты, необходимые мне для творчества. Я убеждена, что писателю для улучшения своих навыков письма нужно делать только одну вещь: искать, искать, искать и снова искать свой голос. Автор может ходить на курсы, читать работы других писателей, делать всевозможные упражнения, но если конечная цель всех этих мероприятий – не соединение со своим истинным я, которое может говорить только на бумаге, то все это не более чем мастурбация.

Поиск своего голоса никак не связан с тем, что вы разрабатываете подробный план произведения или не делаете этого вовсе. Здесь нет какого-то универсального инструмента, каждый автор работает так, как комфортно ему. Опять же: все это про технику, механику. Куда важнее внутренние процессы, и максимальный фокус должен быть направлен именно туда.

Я всегда пишу наживую: без предварительного плана, потому что только так у меня получается отключить голову и настроиться на нужную частоту. Чем больше я подключаю мыслительный процесс, тем меньше в моих текстах откровений, правды, честности. Мне сложно все объяснить словами, потому что это больше про чувства, и чем меньше в процессе контроля и больше доверия себе, своему бессознательному, тем круче получается в итоге результат.

В декабре 2014-го я закончила писать «Кира», надела зимнюю куртку, старые угги и пошла в магазин за шампанским. Пока шла, созвонилась с папой: не помню, кто кого набрал. Я поделилась с ним, что закончила писать книгу.

– Давай ее напечатаем? – предложил папа.

– А так можно? – спросила я.

– А почему нет?