«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

– Финны! – зазвенел в насквозь промороженном перелеске чей-то истошный крик.

Две задние машины, перекрывавшие выезд из низины обратно к нашему расположению, запылали практически одновременно. Их забросали бутылками с горючей смесью. Вылезшие из наспех вырытых накануне в снегу между колдобинами нор и не успевшие запрыгнуть в танки экипажи отстреливались наугад из стрелкового оружия. Коломейцев залег в снегу, чуть приподнял голову, напряженно всматриваясь в белую громаду своего танка. Вроде невредим. Оглядел поляну – их танк уцелел единственный. Пока уцелел. Весело выбившая прямо перед ним фонтанчики снега пулеметная очередь заставила Витяя пригнуться. Рядом плюхнулся в снег Барсуков, передернув затвор своего «ТТ». Взглядом указал Коломейцеву на танк. Финны держали поляну под перекрестным огнем, но бутылки больше не кидали. Наверное, они у них закончились.

– Сразу заведется? – едва шевеля замерзшими губами, прошептал Барсуков.

– Должен. Я полночи печку под моторным отделением топил, – таким же сиплым шепотом отвечал Коломейцев.

– Давай, Витяй. – Барсуков сглотнул и, придержав механика за рукав, добавил: – Назад никак – наши горят. По низине вперед есть проход. Ма-аленький такой. Я с вечера посмотрел – пролезем. Выскочим, ну а там как выйдет.

– Я понял, – кивнул Коломейцев и пополз к танку.

Когда до машины оставалось несколько метров, Витяй вскочил в полный рост и бросился вперед. Наверное, по нему стреляли, но он попросту не обратил на это внимания. Достигнув заветной цели – оказавшись на своем привычном месте механика-водителя – Коломейцев спокойно и уверенно нажал стартер. Запустившийся двигатель гулко заревел на всю округу.

Снаружи поднявшийся на ноги Барсуков высаживал в небо патрон за патроном из своего «ТТ» и дико орал, перекрывая все звуки вокруг:

– Экипа-а-аж!!! В та-анк!!!

По броне зацокали пули. Внутрь успели заскочить Барсуков, наводчик и с вечера невесть зачем увязавшийся с ними в секрет политрук Сверчкевич. Больше не успел никто. Медлить было нельзя.

– Давай! – рявкнул уже внутри танка Барсуков, задраивая за собой люк.

С лязгом провернулись гусеницы. Жалобно хрустнула под днищем танка самодельная печурка – предмет гордости Витяя. Он сам смастерил ее из обрезанной металлической бочки – теперь было не до нее. Коломейцев двинул машину по низине вперед, в сторону финских позиций. Танк нырнул в проход между холмами, перемахнул через пустой окоп нашего боевого охранения и выскочил на большую прогалину, покрытую мелким сосняком и усыпанную валунами. Барсуков предполагал обогнуть холм и вернуться обратно к своим. Сделать это сразу мешали камни. Набирая ход, «двадцатьвосьмерка» пошла влево по большой дуге. Так они оказались на нейтральной территории. На открытом месте к тому времени совсем рассвело, и оправившиеся от неожиданности финские артиллеристы открыли по советскому танку беглый огонь. Маневрируя между разрывами и валунами, Коломейцев отчаянно ворочал рычагами. В мгновение ока он весь покрылся липким потом.

– Орудие справа! – раздался по танкофону голос командира. – Прицел постоянный!

Коренастый наводчик привычно обернулся назад, но вместо заряжающего увидел скорчившегося на днище танка политрука Сверчкевича.

– Снаряд!!! – на выдохе просипел наводчик.

Первый снаряд из боеукладки политрук уронил на пол. Никто даже не успел испугаться.

– Твою ма-а-ть!!! – рычал наводчик. – Шевелись, сука!

Трясущимися руками Сверчкевич при помощи наводчика кое-как зарядил пушку. Барсуков, уже сообразивший, что там происходит, вел огонь длинными очередями в сторону замеченных артиллерийских позиций врага из курсового пулемета. Меняя диск, произнес в танкофон со спокойной обреченностью, больше похожей на просьбу, чем на приказ:

– Огонь, ребята.