«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Спустя несколько дней Земцов сидел в помещении бывшего офицерского собрания полка, которое, по сути, таковым и оставалось. Они были наедине со своим ротным командиром, гвардейским капитаном, тоже членом офицерской организации. Сосредоточенно вглядываясь сквозь стекла пенсне, капитан наугад зачитывал по несколько строк из лежавших перед ним ворохом бумаг и обрывков самого разнообразного формата. Бумаги были от личного состава – какие-то написаны чернилами, какие-то карандашом, зачастую совершенно неразборчивым почерком.

– «А посему прошу выдать мне новую шинель ввиду полного истончения материала старой…» – процитировал ротный и положил перед собой на стол достаточно аккуратно заполненный ровным почерком с завитушками листок. Прокомментировал:

– Вот такой ерундой приходится заниматься. Эх, а какая у нас была ротная артель! Как все было налажено!.. Ну это еще ладно, дела хозяйственные. Хотя мне доподлинно известно, что выданную осенью шинель первого срока он… – капитан бросил взгляд поверх пенсне на листок, разбирая фамилию солдата, – ага, он… Загнал шинель на Сенном рынке. Выменял на старое тряпье, разницу в карман, а теперь просит выдать новую, видите ли, «ввиду истончения материала»…

– «Полного истончения», – позволил себе уточнить Земцов и слегка улыбнулся.

– Вот-вот, – скривил губы в усмешке капитан. – Грамотный солдат, знаю – ничего не скажешь, купеческий сынок. Талант! Коммерческая жилка!.. В запасной батальон его… А вот полюбуйтесь, еще шедевр…

Подхватив другой листок, исписанный карандашными каракулями, капитан продолжил цитирование:

– «…и имеет сам новые сапоги, весьма добротные, а у меня старые ботинки. Посему является очевидной контрой».

– Великолепный вывод! – проговорил Земцов, качая головой.

– «Сапоги» написаны через «о», «ботинки» через «а» – этому я уже не удивляюсь. Угадайте название сего опуса.

– Докладная записка, – предположил Земцов.

– Нет.

– Рапорт?

– Опять не угадали.

– Донос? – выдвинул третий вариант поручик.

– По сути верно, – кивнул капитан. – Только название оригинальнее – «Сигнал»! Впору для журнала трагикомичного обозрения.

– Все было бы очень смешно, если бы не было так грустно.

– Именно! Какая-то дикая страсть людьми овладела – писать друг на друга доносы… – Капитан откинулся на спинку стула. – Ну и этот, ладно – на самом деле тоже барахло в основе. В запасной батальон… А вот это уже серьезно. Вот за это я из роты отчислю напрочь под любым благовидным предлогом.

– Позвольте полюбопытствовать, что там? – придвинулся к столу Земцов.

– Извольте. – Капитан взял очередной, довольно аккуратно исписанный листок и зачитал: – «На занятиях по строевой подготовке наш помкомвзвода Коломейцев заявил, что будет гонять нас до тех пор, пока мы не станем ходить, как ходила рота его величества. Сказанное свидетельствует о его явной контрреволюционности».

– Федот Никифорович в полку? – радостно переспросил Земцов.

– Да, – кивнул ротный. – Должен вам сказать, очень отчетливый фельдфебель!

– Я прекрасно его помню и совершенно с вами согласен.

Земцов уже знал, что, если Северный добровольческий корпус начнет наступление на Петроград, красное командование предполагает выдвинуть части полка на фронт. В задачу офицерской организации входило в таком случае подготовить личный состав к переходу на сторону белых. Поэтому в полку по возможности нужно было оставить как можно больше кадров, которые этот переход поддержат, и удалить тех, кто переходу может помешать.

– Этого тоже долой, – сосредоточенно прочитал новую бумагу капитан и, встряхнув ею, объяснил Земцову: – Товарищу Бродову собирается жаловаться. Много у нас, конечно, всякой шантрапы на службу пришло, но костяк полка, слава богу, здоровый – антисоветский…

– Бродов, Бродов… – повторил Земцов, припоминая эту фамилию. – Был у меня такой солдат.

– Да, из наших семеновцев. Поэтому появляется часто.

– Алексей Бродов, – уверенно произнес поручик. – Ефрейтор, грамотный, очень интересующийся. Из него бы даже получился неплохой офицер.

– Да, вы правы. Вот и получился, – невесело усмехнулся капитан. – В чека служит. На большой должности. Оказался большевик еще с довоенных времен. В полку наездами якобы по старой памяти, но на самом деле по делам своей нынешней службы. Следит. Та еще головная боль мне…

Уже прощаясь, капитан подвел итог их беседы:

– В общем, будьте осторожны и внимательны, господин поручик…

– Товарищ комвзвода, – аккуратно поправил Земцов.

– Н-да, товарищ комвзвода… – потерев подбородок, согласился капитан и добавил с горькой иронией: – Это я вам настоятельно советую как товарищ ротный командир.

И, сняв пенсне, устало прикрыл один глаз тыльной стороной ладони:

– Господи, какой бред! Третий год все это продолжается… И ведь сами, сами все разрушили…

– Честь имею! – щелкнул каблуками Земцов.