Раньше умрешь, раньше взойдешь

Сладко-острый кетчуп капал с ломтиков картофеля фри, пока я не засунула их в рот, слизнув соль с пальцев.

— М-м, адские щенки, это божественно, — пробормотала я с полным ртом, затем потянулась к стакану колы, большими глотками прихлёбывая напиток из трубочки. Газированные пузырьки весело сопровождали картошку фри в пути по пищеводу, и я аж зажмурилась от удовольствия. М-м-м, я счастлива. Я опять потянулась к тарелке с фри. Они были толсто нарезаны и не до конца прожарены. Я засунула еще несколько в рот. Я так долго ничего не ела, что чувствовала себя изголодавшейся до смерти.

Вдруг до меня дошло, что никто ничего не говорит, и я подняла глаза от тарелки. Шу сидел напротив меня в кабинке. Накита была справа от него, ее красная сумочка лежала перед ней на столе. Слева от меня сидел Барнабас, а рядом с ним, отвернувшись к стене, угрюмо насупился Эйс, держа в руках пакет со льдом, завернутый в салфетки, и периодически прижимая его к голове.

— Что? — спросила я, все еще жуя и видя, что все уставились на меня.

Накита взглянула на Барнабаса, затем тихо сказала:

— Я никогда не видела, чтобы ты ела… так.

На этот раз я заглотнула фри в два укуса, а не в один. Было уже поздно — кроме нас в кафе больше никого не было, исключая официантку, подсчитывающую выручку в кассе, и повара, который исподлобья кидал на нас взгляды "хватит-тут-сидеть-валите-уже-по-домам".

— Я умираю с голода, — сказала я, сделав еще один маленький глоток колы, хотя мне хотелось залпом проглотить весь стакан. — И устала.

Но сердцебиения нет. Вообще.

Рядом со мной Барнабас откинулся на спинку диванчика, помешивая трубочкой лед в своем стакане, к которому он даже не притронулся.

— Это ужасно, Мэдисон.

Я окинула его взглядом, заметив плохо скрытую зависть в его тщательно расслабленной позе.

— Что, завидуешь? — саркастически спросила я.

— Типа того, — пробормотал он, глядя вглубь зала, где Грейс и ее новый друг болтали, сидя на светильнике; крылья делали ангелов похожих на светящиеся шарики размером с мячики для софтбола, которые могли видеть только я и мои жнецы.

Потянув в рот другую картофелину, я поморщилась, когда капля кетчупа растеклась на моем белом медицинском халате.

— Мне кажется, это из-за видения будущего, — сказала я, пытаясь стереть салфеткой пятно с халата. — Я была жива, ну по крайне мере, я себя так ощущала, когда была в Эйсе. — Я посмотрела на него, чувствуя, как на лице появляется гримаса отвращения: — Знаешь, а ты выдался фиговой работенкой.

Парень скривился, а я взяла еще салфетку и подавила зевок.

— Наверно, мой мозг вспомнил, что это такое — испытывать чувство голода. И усталость. Который час?

Не глядя на часы, Барнабас ответил:

— Полночь.

— М-м-м. — Я скомкала салфетку и бросила ее в тарелку с фри. Я все еще хотела есть, но не хотела выглядеть как свинья. — Я должна возвращаться домой. — Пока еще не поздно позвонить маме — неважно, начались школьные будни или нет. Она следила за часами как вампир.

Мой взгляд вернулся к Эйсу — раздавленный и тихий он забился в уголок кабины. Он ничего не сказал с тех пор, как очнулся в своей машине. Ну и хорошо, все закончилось, и никаких проблем в 6 утра в больнице не возникнет. Никто ничего не узнает. Что теперь предпримет Эйс, оставалось только гадать…

Хотя, Шу ему "поможет"… Я перевела взгляд на Шу и улыбнулась ему. Его челюсть приобрела темно-фиолетовый оттенок.

— С тобой все будет в порядке? — спросила я, он поморщился в ответ:

— О, я получу по шее за то, что сломал школьную систему, — сказал он, глядя на Эйса. — Но я итак это знал, когда задумывал этот план. Правда, я не планировал, что полночи буду где-то шататься. Но это ничего.

Мы все уставились на Эйса, в глазах которого пылал огонь ненависти. Официантка, должно быть, заметила, что мы поели, громко откашлялась и пошла поговорить с поваром на кухне. Я пожирала взглядом картошку на тарелке, и не удержавшись, схватила еще парочку, чувствуя себя виноватой по какой-то необъяснимой причине.

— Барнабас, может, мы остановимся на обратной дороге у дома Шу и сделаем так, чтобы его родители думали, будто он сладко спит в своей постели? — предложила я.

Светлый жнец кивнул, но как-то слишком быстро. Почти угодливо.

— Это было бы классно, — нервно проговорил Шу, отодвигаясь от Накиты, которая бормотала под нос что-то о том, как ей хочется просто кого-нибудь скосить. Но похоже, Шу беспокоило больше не настроение темного жнеца, а способность Барнабаса вмешиваться в память, и он думал, выполню ли я свое обещание не изменять его воспоминания.

Бросив на стол пачку влажных салфеток, Эйс выпрямился.

— Вы все — полное дерьмо, — громко сказал он. — Вы собираетесь сделать так, что никто даже не вспомнит, что он выходил?

— Заткнись! — прошипела Накита, склонившись через стол. — Ты вообще должен был умереть.

— Это ты заткнись! — заорал он. — Бешеная сучка!

— Не называй меня так! — прорычала она, начиная закипать, но когда ангел-хранитель взлетел с лампы, Накита села, скрипя зубами от ярости. — Тебе повезло, человек, — пробормотала она. — Счастливчик.