Рапира слова. Часть 1

Не вышел, мол, ни ростом, рылом,

Поэтому прочь гнида от кумира!

У трона не бывает пусто место,

При всех вождях там очень тесно.

Толпятся на подмостках власти

И в этом видят неземное счастье.

Хватают в руки первую синицу,

Хотя мечтают обрести Жар-птицу.

Чтоб быть в резерве кадровом царя,

Не прочь поймать за лапу журавля.

Поэтому наверх  стремятся быстро

По блату и протекции пробиться,

Работая не  мудрыми мозгами,

А острыми и ловкими локтями.

Подарки дорогие и валюта

Посадят в кресло старого верблюда.

Тенденция: все чаще наверху

Сидит какой-нибудь верблюд,

С губою оттопыренною плут.

Прости  меня «корабль пустыни»,

Работаешь ты тяжело поныне.

Великий труженик верблюд,

Сродни ты лошади, корове,

Что помогают людям в горе.

Кормильцами недаром величают,

Как в Индии корову почитают.

И этим замечательны индусы,

Близки по духу людям русским.

Пустыня и горячие  пески,

Изводит жажда в серости тоски.

Но ты бредешь, ведь миссия такая,

С  поклажей меж горбами.

О, если б так чиновники трудились,

То  вскоре поднялась с  колен Россия.

В почете, в благоденствии семья:

Друзья, сватья, партнеры, кумовья.

По вертикали и  горизонтали

Такие практикуются детали.

Пусть соискатель неуч или дура?

Важней всего – своя креатура.

Ведь преданна она по крышку гроба,

Приказы выполняет твердолобо.

И в думе голосует так, как надо!

Чем не овечье племенное стадо?

Комфортно таковыми управлять,

Собою позволяют помыкать.

Все ради блага и большой карьеры,

Утрачивая стыд и чувство меры.

Протекция инфекции подобна,

Поражены все ею поголовно.

И бесполезна лучшая вакцина,

Бессильна перед нею  медицина.

Инъекции не победят стихию,

Лишь экстренная  хирургия,

Чтоб острым скальпелем и сразу

Все удалить заразы метастазы.

Протекции всегда альтернатива:

Не лгать, а жить по совести красиво.

И пусть делами общими рулит,

Не крохобор, а честный эрудит.

РЕВИЗОР

Живучи нравы канувшей эпохи.

Да здравствует писатель Гоголь!

Творец язвительной сатиры,

Рапирой поражающей мундиры,

Что в черных, грязных пятнах

На ныне бюрократах знатных.

Воистину, бессмертен «Ревизор»

Вскрывает и пороки, и позор.

Уставом чести  призван стать,

Когда  воров неистребима рать.

Из КРУ в контору прибыл аудитор.

По высшему разряду был он принят:

Охота, сауна, рыбалка, ресторан,

«Капустою»  наполнился карман.

На личный счет перевели валюту,

Приятные в конторе служат люди.

А на десерт с прелестницей массаж,

Душа на взлете и не первый раз.

Обласкан и согрет заботою,

Забыл об аудиторской работе.

Легко закрыл  глаза на нарушения,

На трату и хищение  денег.

Контора только тем прослыла,

Реляции победные строчила.

Банкеты и фуршеты, и салют

Ее венчали канцелярский труд.

Отметил  аудит в своем отчете:

«Достойны премий и почета».

Я помню, что контроль народный

Был силой справедливой, благородной.

Чиновники боялись, аферисты

Не меньше, чем ОБХСС, чекистов.

Вскрывали махинации отважно

И не были лукавы и продажны.

Не правил  балом «золотой телец»,

Ведь не мечтали возвести дворец.

Иммунитет был крепкий, стойкий,

Не признавал ни взяток, ни попойки.

Имели вес лишь цифры, факты

Ревизии детальной, адекватной.

А для дельцов хищений и приписок

Финал был неизбежно близок.

С постов руководителей смещали,

Ущерб они с лихвою возмещали.

Матерые лишались свободы

За кражу средств народных.

На лесозаготовках и в карьерах

Их завершалась бурная карьера.

А ныне из афер, любой  беды

Жулье выходит, будто из воды,

Без  срока наказания, сухими,

Суда и прокурора нет над ними.

Чтоб жизнь не обернулась круто,

Любой закон падет перед валютой.

Фискалов, надзирателей орава,

Но остаются неизменны нравы.

«Воруют все, традиция такая», —

Недаром кормчий в этом убеждает.

Не  скоро сгинет воровства позор,

Воистину, бессмертен «Ревизор».

Он  с  каждым годом актуален,

Когда казну вовсю трясут бояре.

Живучи нравы канувшей эпохи.

Да здравствует товарищ Гоголь!

ОДА КУРЕ РЯБЕ

1

Куриное яйцо. Яичница на сале —

Удел холостяка, когда судьба в опале.

На что оно годится? Есть ответ:

На гоголь-моголь и омлет.

Цены яйцу, по сути дела, нет.

Не смог постичь сей тайны Фаберже,

Что плоть яйца на высоте уже.

Модель Вселенной, Пасхи – атрибут!

И разноцветных крашенок салют…

Белок, желток – прочнее не знаю кладки

Для крепостей, что до сих пор в порядке.

И вдруг свалило, словно сноп, премьера.

Вот так курьез, ирония карьеры.

Кричала свита, чтоб замять конфуз,

В персону, мол, швырнули твердый брус.

Деталь от объектива прилетела

И рухнуло мешком большое тело.

Всему причиной свежее яйцо,

Пробившее охранников кольцо.

Лакеи в шоке – дали маху,

Трясутся лизоблюды в диком страхе.

Стеною встали б и могли сберечь

Мессию, что толкал в экстазе речь.

Златые горы обещал народу,

Работу, справедливость и свободу.

Коррупцию каленым жег железом.

Народ внимал, на ус мотала пресса.

Носились, словно зайцы, репортеры,

Сенсацию, скачав на мониторы.

Иль напрямую запустив в эфир:

Знай, наших! Потешается весь мир.

Очнется от паденья смелый босс,

Охране учинит крутой разнос.

Чтоб службу впредь несли ревниво,

Получит каждый в хвост и в гриву.

Наград и званий лохов он лишит,

Урежет свите стол и барыши.

Подметил давеча один мастак:

Охрана в 100 штыков – большой бардак!

Надеется ведь каждый друг на друга