Рапсодия для двоих

Харитон настороженно молчал, продолжая поглаживать скатерть. Казалось, затянувшейся паузе не будет конца. Но, спустя минуту или две, он всё же произнёс то, что так хотела услышать Валентина:

– Я вас прекрасно понимаю… Женщинам гораздо сложнее жить под прицелом камер и следовать за мужем повсюду, где он по своему рангу просто обязан бывать только с супругой.

Валентина слегка кивнула, молча соглашаясь с каждым словом «большого босса», как она иногда называла про себя такой сорт людей.

– Только вот не пойму, зачем вам понадобилась именно моя помощь? Нет ничего проще: обратиться в посольство и получить там все документы, необходимые для переезда в любую страну практически без ограничений. Видимо, у вас есть какие-то личные обстоятельства. Например, несовершеннолетний ребёнок. Не так ли, Валентина… Захаровна, – чуть помедлив, добавил Харитон.

В руках у мужчины совсем по-факирски оказался платок, через который он и говорил с незадачливой конспираторшей.

Валентина, услышав приглушённый платком голос Харитона, едва не заплакала от внезапного желания тут же всё ему рассказать, как на духу. Она поняла, что не прогадала, обратившись именно к нему. Видимо, не зря он имел в узких деловых кругах репутацию порядочного человека, умеющего хранить в глубокой тайне и названия фирм-однодневок, и имена их прародителей. Каждый из ночных ходоков был готов поклясться хоть на собственной крови в верности своему покровителю и хозяину. Да и светские львицы, изредка попадавшие в съёмную квартиру Харитона, никогда бы не смогли обвинить своего мимолётного любовника ни в чёрствости, ни в скупости, ни в излишней болтливости.

Мысленно прокрутив в голове всё ранее слышанное о хозяине кабинета, Валентина также мысленно взмахнула дирижёрской палочкой и медленно начала говорить:

– Да, у меня есть дочь Виолетта. Ей всего пять лет, и поэтому я целиком зависима от своего мужа. Если бы я могла всё проделать сама, то давно бы махнула рукой на наш бизнес и уехала, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от всей этой неразберихи и нервотрёпки. Теперь вы всё знаете и сможете реально оценить не только мои возможности, но и цель моего визита.

Валентина, как бы невзначай, снова коснулась мужских пальцев, спокойно лежавших на краю стола. Харитону поневоле пришлось принять её рукопожатие, сделав вид, что оно ничего для него не значит. Кромешная тьма за окнами напомнила сидящим за столом, что время не бесконечно. Совсем незаметно пришла пора открыть карты и выложить все козыри на стол, достав их или из рукава, или из небольшого сейфа, стоявшего рядом с директорским креслом.

– Уже поздно что-либо менять, не так ли? Как я понял, решение принято, и пути назад нет? – Харитон говорил так уверенно, как если бы не Валентина, а он сам собирался податься в бега. Ему, как бывшему тюремному узнику, был понятен едва скрываемый страх молодой женщины перед её мужем. Не удивляло его и её искреннее желание навсегда вырваться из тяжких оков семейной жизни, давно изжившей себя и державшейся только за счёт общих дел и маленького ребёнка.

– Да, я готов вам помочь. Только не безвозмездно. Я далеко не альтруист, уважаемая Валентина Захаровна. Сколько это будет стоить, я сообщу вам позже. А сюда не надо больше приходить. Уж очень много вокруг любопытных ушей и глаз, – слова, произнесённые через платок, прозвучали на удивление ласково.

Харитон медленно встал из-за стола и направился к сейфу, где, видимо, лежало всё то, что могло изменить судьбу самой Валентины и её дочери. Серые брюки от кутюр, идеально отглаженные с утра, к вечеру слегка примялись. Скромный шёлковый галстук норовил ускользнуть куда-то вбок. А модного покроя пиджак рисковал уронить бирюзовый платок-паше на вызывающе дорогие туфли.

Всё говорило о том, что хозяин этой уставшей роскоши тоже очень устал, и прошедший день явно не принёс ему того, что мы привыкли называть удовлетворением от содеянного. Простенькие швейцарские часы на его руке неожиданно громко дзинькнули, известив своего хозяина о наступлении полночи, тем самым как бы поставив точку в затянувшихся переговорах.

– Дело в том, что, у меня есть сводный брат по отцу, бывшему вору в законе. Так бывает иногда, что дети не похожи на своих родителей, и вряд ли вы сможете доказать обратное.

Снова последовало недолгое молчание, сопровождаемое тихим сопением хозяина кабинета, прикуривавшего вторую за вечер сигарету. В этот момент даже ядерная война вряд ли заставила бы его прервать сложный курительный процесс, занимавший у него, как правило, минут пятнадцать, а то и двадцать.