Рапсодия ветреного острова

Дрожащим пальцем она кликнула по ссылке и увидела фотографию мужчины, взиравшего на нее из прошлого. Ей не нужно было сверяться с фотографией на стене для обретения большей уверенности. Один взгляд на странные светлые глаза говорил о том, что она нашла того, кого искала.

Эмми просмотрела статью и нашла в последнем абзаце слова «ресторан “Атлантик-Хаус”». Она погрузилась в чтение.

«Питер Вильгельм Кехлер, уроженец Берлина с родственниками в Айове, был единственным немецким шпионом, которого не удалось захватить. Он исчез в 1943 году из Южной Каролины, где был размещен в окрестностях Чарльстона в качестве коммивояжера. Его подозревали в гибели курьера, перевозившего важную разведывательную информацию из Чарльстона в Виргиния-Бич, штат Виргиния. Если бы эти сведения оказались у немцев, ход войны вполне мог бы склониться в иную сторону. К счастью для США и их союзников, документы так и не нашли, а Кехлер вскоре после этого пропал. Его местонахождение до сих пор неизвестно».

Рука Эмми сразу же потянулась к мобильному телефону, чтобы позвонить Хиту, но потом она вспомнила, что время близится к четырем утра. Она откинулась на спинку стула, снова посмотрела на знакомое лицо и стала ждать, когда кусочки головоломки встанут на свои места.

Эмми ненавидела больницы. Как она подозревала, это происходило потому, что в детстве ей пришлось несколько раз побывать там, когда она навещала свою мать после выкидышей. Больницы напоминали ей о натянутых улыбках, обманутых надеждах и кислых леденцах, которыми ее одаривали благожелательные медсестры.

Клиника Ропера не отличалась от остальных. Несмотря на светлые стены, кафельные полы и картины в коридорах, больница все равно оставалась больницей, и Эмми было трудно отделаться от ощущения, что она уже бывала здесь раньше.

Она спросила в регистратуре, на какой этаж перевели Лулу, а потом направилась в комнату ожидания, где договорилась встретиться с Хитом и его родителями. Эмми не стала говорить Хиту о своей последней находке; она чувствовала, что зашла слишком далеко, и предпочитала хранить тайну Питера до конца своих дней, чем делиться ею с человеком, который, возможно, не хотел знать всю правду. Она хотела выяснить только одно: что случилось с Мэгги и Питером. Эмми внушила себе, что если она узнает, чем закончилась их история, то сможет двигаться дальше. Но куда и зачем – об этом она пока не имела представления.

Хит встал и первым поприветствовал ее, прежде чем Эмми совершила круг объятий и поцелуев с Лиз, Эбигейл и Джоном и наконец устроилась рядом с ними. Когда она села, то заметила Джолин, стоявшую в углу. Цвет ее лица немного улучшился, а глаза были ясными, но печальными. Эмми помнила слова Хита о ее матери и понимала, что у Джолин еще больше причин ненавидеть больницы, чем у нее самой. Джолин слабо улыбнулась ей, а потом опустилась на один из стульев с вытертой обивкой, стоявший под окном. Близко к семье, но не слишком.

Эмми прикоснулась к руке Лиз.

– Как вы себя чувствуете? Как дети? Я собираюсь приехать в Маунт-Плезант, чтобы наконец увидеть их.

– Спасибо, у нас все хорошо. Сейчас с ними сидит Джо, поэтому я не могу задержаться надолго; вы знаете, какими бывают мужчины, когда приходится выполнять несколько дел одновременно.

Ее отец хмыкнул, и Лиз закатила глаза.

– Как Лулу? – спросила Эмми, повернувшись к Джону.

– Гораздо лучше, чем можно было ожидать, с учетом обстоятельств. Такая же сварливая, как раньше. Врачи говорят, что удалось обойтись без серьезных последствий для сердца. Через несколько дней она сможет вернуться домой. В ее рационе предстоят кое-какие изменения, чему она определенно не будет рада, но мы работаем над этим, – он переглянулся с женой. – Сейчас она отказывается говорить с кем-либо, кроме вас. Она хочет видеть вас, Хита и Джолин, причем вместе.

Эмми подняла голову и встретилась взглядом с Хитом; потом оба повернулись к Джолин, которая выглядела не менее удивленной.

– Тогда нам лучше пойти к ней. – Эмми встала и направилась к двери, хлопая подошвами сандалий по кафельному полу.

– Эмми, – позвала Эбигейл. – Пляжные сандалии в октябре?

Она улыбнулась и стала похожей на загорелого гнома.

– Сегодня довольно тепло, поэтому я решила их надеть.

Джон усмехнулся.

– Осторожнее! Чем больше вы одеваетесь как туристка, тем больше похожи на местную жительницу.

Эмми задержалась у двери, пока Джолин и Хит не присоединились к ней.

– Думаю, я уже слышала это раньше, – с улыбкой ответила она и вышла в коридор.

Палата Лулу была предназначена для двух пациентов, но вторая кровать была пустой, а перегородку между ними отодвинули к стене. Хит поставил три стула рядом с кроватью, и Эмми села у изголовья с левой стороны.

Лулу наблюдала за ними; очки придавали ее лицу преувеличенно-серьезный вид, особенно вкупе с кислородными трубками, торчавшими из носа. Не тратя времени на приветствия, она повернулась к Эмми.

– Так что вам известно?

Привыкшая к резкости Лулу, Эмми не стала отвечать сразу же.

– Я рада, что вам стало лучше, – сказала она. – Джон говорит, что через несколько дней вас отпустят домой.