Рапсодия ветреного острова

Они вышли из ресторана после девяти вечера. Полная луна освещала болото, колдуя над приливом за зарослями перистой спартины[17], обесцвеченной зимним ветром. Крылатый ночной охотник парил над водой недалеко от их автомобиля, когда Мэгги, кутавшаяся в кашемировое пальто Кэт, смотрела на пар от своего дыхания, растворяющийся в лунном свете. Впервые за долгое время она чувствовала себя сытой и довольной жизнью и не хотела, чтобы вечер заканчивался. Казалось, будто Питер испытывал подобные же чувства: по дороге домой он ехал гораздо медленнее, чем раньше. Мэгги собиралась предложить ему зайти в их дом на чашку кофе, когда он повернулся к ней в темном салоне и луна придала его лицу призрачный голубоватый оттенок.

– Давайте прогуляемся, – эта фраза прозвучала без вопросительных интонаций, и Мэгги даже не ответила, когда он притормозил у одного из домов на Сентер-стрит и выключил зажигание. Потом Питер открыл ее дверцу, протянул руку и повел вперед. Уши Мэгги покалывало от холода, и теперь ей хотелось, чтобы шляпка Кэт была не просто украшением.

Они направились в сторону причала, повинуясь зову луны, словно маленькие, только что вылупившиеся черепашки, бездумно ползущие на звук прибоя.

Мэгги испытала облегчение, когда Питер повернул направо в сторону от причала и направился к Арктик-авеню – там не было так шумно. Некогда эта улица была прибрежным бульваром, тянувшимся вдоль западного побережья острова, но после урагана 1939 года на западной стороне Арктик-авеню осталось лишь четыре дома, и два из них, ныне заброшенных, почти наполовину уходили под воду во время приливов.

Питер повел Мэгги к первому дому, чьи опоры и островерхая крыша напоминали скелет на фоне зимнего пейзажа. Днем солнце окрашивало просоленную черепицу в серебристый цвет и делало дом волшебным местом для детей, игравших в опустевших комнатах, но ночью заброшенное жилище казалось зыбким отражением луны и океана, окруженное ореолом тайны и неизвестности. Наступил прилив, и вода уже залила дальние опоры, но оставила полоску пляжа перед домом.

Мэгги вздрогнула, когда Питер взял ее за руку и повел к парадному крыльцу, и не стала возражать, когда он открыл незапертую дверь и впустил ее внутрь. В молчании они прошли по старому дому и распахнули противоположную дверь, остановившись на заднем крыльце, над плещущими водами океана. На какое-то мгновение Мэгги почувствовала себя невесомой, как будто ничто не удерживало ее на земле, кроме лунного сияния и ритмичного плеска волн, ударяющих в опоры. Она снова была маленькой, и ее мать была жива, на свете не существовало таких вещей, как бури, война и смерть, и необъятность океана была лишь грезой.

– Мэгги, вы продрогли? Хотите вернуться в автомобиль?

Голос Питера вернул ее на землю, и она почти чувствовала, как воздух ворвался в ее легкие. Она повернулась к нему и осознала, как близко он стоит, по запаху одеколона и шороху щетины на подбородке о воротник его пальто.

– Все в порядке, – почти весело ответила она. – Немного холодно, но ничего страшного.

Питер обнял ее за плечи и привлек поближе к себе; некоторое время они вместе смотрели на океан. Дом был выше соседних, и отсюда открывался хороший вид на коттеджи и рощи карликовых пальм. Они видели сиявшие вдалеке огни причала и желтые маячки фонарей над крылечками домов на западном побережье острова. Голос Питера раздался прямо у нее над ухом:

– Что это за место? Я много раз проходил мимо и часто думал о нем.

Мэгги расслабилась в объятиях Питера, глядя на луну и звезды, как будто никогда не видела их раньше.

– Здесь жила одна семья, но после шторма в позапрошлом году никто сюда не вернулся. Раньше здесь была целая улица, но большая ее часть ушла под воду.

– Значит, у дома больше нет хозяев?

Мэгги пожала плечами.

– Полагаю, что есть, но возвращаться сюда никто не хочет. Когда построили волнорезы для защиты гавани Чарльстона, Фолли-Бич потерял значительную часть своего пляжа. Эрозия особенно усиливается после урагана. Думаю, оставшиеся дома не переживут следующей сильной бури.

Питер задумался. Когда он смотрел вдаль, в его глазах отражался лунный свет.

– Так много огней… Я думал, что после Перл-Харбора на всем побережье будет объявлено затемнение.

Он посмотрел на Мэгги; половина его лица оставалась в тени под полями шляпы.

– Да, но это на западном побережье, потому что оно гораздо ближе к Гавайям и Японии. А здесь от Европы нас отделяет почти три тысячи миль. У нас есть конные патрули – возможно, мы даже увидим их на пляже, – но думаю, это лишь потому, что люди должны как-то помогать своей стране. Немцы не могут пересечь Атлантику незаметно для нас. Все об этом знают.

– И то верно, – его белоснежные зубы блеснули в лунном свете. – Здесь вы в безопасности, – он немного сильнее прижал Мэгги к себе. – И я чувствую себя лучше, когда знаю, что вам ничто не угрожает.

– Правда? – Она подняла голову и едва не прикоснулась губами к его губам.

– Правда.