Рапунцель

Но она ее слышала. Милый голос, который будто доносился до нее сквозь пелену сна.

– Нет, моя королева.

– Прекрасно.

Левана повернулась к Сибил и кивнула.

Скарлет не успела ни к чему приготовиться, как нож с размаху опустился вниз.

Книга четвертая

Когда Рапунцель увидела принца,

она заключила его в объятия

и заплакала, и слезы ее упали ему на глаза.

Глава 43

Кресс стояла у лабораторного стола, испуганно вцепившись в портскрин, а доктор Эрланд размахивал странным инструментом перед лицом Торна, направляя узкую полоску света прямо ему в зрачки.

Время от времени он задумчиво хмыкал и покачивал головой, что-то отмечая про себя.

– Угу-у, – протянул он, щелкнул кнопкой на инструменте, и тот принялся испускать зеленый свет. – Угу, – повторил он и переключился на другой глаз. Кресс подошла поближе, но так и не смогла понять, что же вызывало у доктора такие глубокие раздумья и сосредоточенное угукание.

Инструмент издал несколько громких щелчков, после чего доктор забрал у Кресс свой портскрин. Затем кивнул и отдал его назад. Кресс уставилась на экран, но не смогла ничего разобрать: таинственный инструмент конвертировал полученную информацию в не менее загадочный диагноз.

– Угу-у-у.

– Может быть, вы прекратите угукать и расскажете, что не так с моими глазами? – не выдержал Торн.

– Терпение и еще раз терпение, – ответил доктор. – Оптическая система человека – очень деликатный

предмет, и неверный диагноз может повлечь за собой катастрофу.

Торн стоически скрестил руки на груди.

Доктор снова защелкал кнопками прибора и еще раз просканировал глаза Торна.

– Действительно, – проговорил он. – Серьезное повреждение зрительного нерва, вызванное, скорее всего, травмой головы. Моя гипотеза – когда вы стукнулись головой при падении спутника, внутричерепное кровотечение вызвало отек и повышение давления на глазные нервы, и затем…

Торн замахал руками, отталкивая от себя сканер.

– Вы сможете что-нибудь сделать?

Эрланд фыркнул и отложил инструмент на прилавок, протянувшийся на всю длину медицинского отсека «Рэмпиона».

– Конечно же, смогу! – оскорбленно выпалил он. – Первый шаг – взять костный мозг из вашей подвздошной тазовой кости. Из него я получу ваши гемопоэтические стволовые клетки, которые можно будет использовать для раствора, который мы применим наружно. С течением времени стволовые клетки заменят поврежденные клетки нервных узлов сетчатки и обеспечат образование клеточных связей между разрушенными…

– А-а-а! Бла-бла-бла! Ладно, я все понял, – сдался Торн, закрывая ладонями уши. – Прошу вас, больше ничего об этом. Особенно это самое слово…

Эрланд изогнул бровь.

– Клеточный? Гемопоэтический? Сетчатка?

– Самое последнее. – Торн скорчил рожицу. – Буэ.

Доктор нахмурился.

– Вас что, тошнит, мистер Торн?

– Вся эта хирургическая фигня просто сводит меня с ума. Особенно та часть, где надо лезть в подвздошную кость. Вы ведь отключите меня перед этой процедурой, правда? – Он покорно лег плашмя на операционный стол. – Только сделайте это быстро.

– Местного обезболивающего будет вполне достаточно, – возразил доктор Эрланд. – У меня в аптечке, кажется, найдется что-то подходящее. Однако даже если мы возьмем костный мозг сегодня, у меня нет необходимых инструментов для того, чтобы отделить стволовые клетки или составить раствор для инъекций.

Торн медленно сел.

– Так вы… вы не можете меня починить?

– Без нормальной лаборатории – нет.

Торн задумчиво поскреб челюсть.

– Ладно. А что, если мы опустим всю эту возню со стволовыми клетками и введением раствора и просто заменим мои глазные яблоки киборг-протезами? Я как раз думал о том, как может пригодиться встроенный рентген, и, надо признать, эта идея прямо-таки не дает мне покоя.

– Хм. Вы правы. – Эрланд смерил его взглядом поверх очков. – Это будет во много раз проще.

– Правда?

– Нет.

Торн недовольно скривил рот.

– По крайней мере мы знаем, что с тобой не так, – примирительно сказала Кресс. – И что это можно исправить. Мы что-нибудь придумаем.

Доктор посмотрел на нее, потом отвернулся и принялся раскладывать свои инструменты по ящикам медицинского отсека. Несмотря на то что он тщательно скрывал все эмоции под маской профессионального врачебного интереса, у Кресс сложилось впечатление, что его не волнует дальнейшая судьба Торна.

А вот какие чувства он испытывал по отношению к ней, оставалось для Кресс загадкой. Он ни разу не посмотрел ей в глаза с тех самых пор, как они оставили отель, и Кресс подозревала, что причиной этому – стыд за нелегальную покупку лунных пустышек для опытов. И для стыда были все основания. Хотя теперь они оказались по одну сторону баррикад, Кресс еще не простила доктору его отношения к ней и его предыдущим подопытным кроликам. Они были для него не более чем телятами на фермерском аукционе.

Если она вообще что-то понимала в аукционах.