Рарник

Мне этого ловкача не догнать, поэтому я ринулся к старшему, чтобы постараться добить, пока тот еще занят мобами. Слишком самонадеянно и безрассудно. Отступив на шаг вбок, мгновенно развернувшись, он сильно ударил мечом по моей выставленной вперед каменной «лапке». Крайний булыжник отлетел, покатившись, а я остался с короткой култышкой.

Теперь его от меня заслоняли два моих «братца», а ухмыляющийся Зергель кружил за спиной, выбирая удобную позицию для атаки.

Черт! Мне, похоже, хана. Я не знал, что делать. Старший все время умело маневрировал, держа тупо толкавшихся мобов между нами. Он выигрывает время, а я не могу его даже достать!

И вдруг на меня снизошло «откровение» – нет никакой нужды бегать за проворным ублюдком.

Придерживая тело Мафанечки обломком, здоровой рукой я оторвал ее голову, чтобы использовать вместо отсеченного камня. Слишком легкая и неудобная, но все же она прочно заняла свое место.

Зрелище получилось еще то… С обрубка шеи капала кровь, а ее голова, казалось оживала в движении. Усиливая эффект, я пошевелил отвратительным «кулачком» перед лицом потрясенного Зергеля.

Парень застыл, парализованный ужасом. Похоже, мой трюк его психика переварить не смогла, и я использовал свой шанс по максимуму. Пока он беспомощно стоял на месте, я раскрутил новую руку и, отпустив связь, метнул голову Мафанечки в цель.

Страшный снаряд попал ему в грудь. Скорее от страха, а не удара, у него подкосились ноги. Бедняга не мог даже шевелиться, когда разорвав дистанцию, я обрушил на него сверху тяжелый валун.

Покончить с мечником было нетрудно, тем более, что отступая, он невольно сагрил еще свежую троечку элементалей.

Четыре мертвых человеческих тела. Камни липкие от теплой крови. Победа? Я хотел именно этого?

4

На душе тошно. Психика преподнесла новый сюрприз. Вместо долгожданного удовлетворения только разочарованность и отчаяние. Причинять боль оказалось даже труднее, чем ее терпеть. Я не думал, что станет так жалко людей. Если во мне и есть эта неуловимая «человечность», то наверное, именно сострадание должно быть ее стержнем. Вспышка ненависти возникла только из-за обиды, но теперь ее заменила тоска и чувство вины. Стало даже хуже, чем было.

Ну, вот так ли нужна была месть? Проучить хотел? Но за что наказывать? Никто из них не подозревал, что в бесчувственном мобе вдруг родилась искра сознания. Или она всегда была, но я просто не помню? Насколько можно доверять памяти? Началась ли моя история с белого зайца или что-то очень важное произошло еще раньше? Может быть, чуть дальше начнут попадаться и настоящие «братья по разуму»? Возможно, все рарники обладают сознанием, интеллектом и ощущением бытия?

У меня не было готовых ответов. Погруженный в раздумья, я медленно покатил к обрыву на краю локации, откуда в прошлый раз так неудачно свалился. Солнце приятно грело камни тела, высокое небо манило необъятным пространством, но мне было не до местных красот. Из подслушанных разговоров целостная картинка этого мира все еще упрямо не складывалась.

Я заметил, что люди били мобов без видимого удовольствия. Они словно выполняли монотонную и скучную работу, что-то за нее получая. Кажется, Лапуля тогда называла это «качаться». «Делевел» за смерть, как сказал Зергель, отбрасывает их далеко назад. Значит, «качаясь» они лезут вперед. У меня этот процесс, видимо должен работать точно так же, разве что лут никогда не понадобится – сразу ждет готовый «комплект» зубов и когтей. После нового приключения я мог «подрасти», надо попробовать залезть в того злобного ящера...

Но вот в чем смысл? Зачем продолжать гонять людей по локациям, когда ума наконец-то хватило не испытывать бессмысленной ненависти? Возможно, тогда получится что-либо вспомнить? Ведь идет же какой-то прогресс…

Лениво развалив нагретые камешки по краю обрыва, я попытался напрячь мозги или что там у меня сейчас вместо них было… Надо постараться хоть что-нибудь вспомнить.

Есть ощущение присутствия в уме какого-то зыбкого, но густого марева, словно заслонявшего от меня содержимое памяти. Хотя в кролике я достаточно долго въезжал в эту реальность, понимание языка, концепции, слова, образы, обрывки информации и прочее – уже присутствовали. Все это раскрывалось незаметно, естественно и постепенно, словно фильтры защиты медленно таяли.

Вот откуда я понимаю значение этого выражения – «фильтры защиты»? Как это понятие вообще могло само проявиться в моем внутреннем дискурсе, если никогда ранее мне не встречалось? Какого черта по-прежнему растет возбуждение, когда я вспоминаю зажигательный танец Сельфины? Даже несмотря на то, что я увидел, когда превратил ее в хорошо отбитый кусок мяса?

Да и Лапуля, показалась мне странно знакомой. Почему-то все время вспоминаю и думаю ней, но совсем не так, как о магичке…