Рарок и Леса

Прямо перед ней стоял Глум. Леса так обрадовалась, что едва не подпрыгнула от счастья, но в следующее мгновение охнула и отступила на шаг, с ужасом рассматривая мужа.

Глум был ужасно избит. Его кулаки были окровавлены, словно он только что разделывал тушу. Под левым глазом расплывался здоровенный синяк, кровь была в бороде и в волосах, одежда изорвана.

– Меня послал атаман, – проговорил Глум, как-то странно глядя на Лесу. – Не пытайтесь бежать – выход из пещеры под прицелом. Пойдёмте со мной.

– Но… – начала охотница, но муж оборвал её.

– Ни слова, – сказал он, сильно скосив глаза в сторону. – Я попытаюсь договориться, ведь мы с атаманом были когда-то дружны. Леса, будь осторожна – они сразу убьют твоих друзей, если что не так.

Дважды повторять было не нужно. Девушки покорно пошли за великаном, но охотница всё же шепнула подруге:

– Помни, о чём я тебе говорила!

Они снова были в большом зале – самой обширной пещере из всех, что скрывали эти холмы. И здесь были все разбойники, что остались живы и кое-кто из тех, которые живыми не были.

Сердце Лесы сжалось, когда она увидела у стены кучу трупов, среди которых были только её сторонники. Судя по тому, как они были одеты, им разбили головы во сне. Остальные жались к стенам под прицелом мушкетов и арбалетов, жалкие и безоружные. Чуть поодаль сидели на полу Рарок и Луций. За спиной гладиатора, смотревшего на всё отсутствующим взглядом, стоял Колода с кузнечной кувалдой в руках. Возле Луция, с любопытством озирающегося вокруг, увивался какой-то старикашка с ножом, зажатым в скрюченных пальцах.

Лже-Золас восседал посередине всё за тем же столом, а на столе перед ним лежала «чёрная метка». За его спиной с непроницаемым выражением лица стояла Лучница.

– Та-ак, а вот и наша драгоценнейшая принцесса, да ещё с довеском в виде маленькой шлюшки, – издевательским тоном процедил атаман. – Должен сказать вам, дорогуша, что я весьма разочарован! И это притом, что я и по сей день восхищаюсь вашими незаурядными способностями. Признаю, лично для меня знакомство с вами было весьма познавательным. Но вы злоупотребили моим доверием, а это не может остаться безнаказанным.

– В чём именно вы меня обвиняете? – спросила Леса, стараясь придать своему голосу твёрдость, что было не так просто сделать.

– И вы ещё спрашиваете? – почти искренне удивился атаман. – Что ж, если вам угодно, я перечислю ваши грехи по пальцам. Итак – вы гуляли от мужа, что запрещено моим законом, о чём я вас предупреждал. Это раз! Конечно, это не моё дело, а скорее нашего дорогого Глума, но факт есть факт. Впрочем, я могу на такое закрыть глаза, если уж он вам разрешил. Дальше – вы вносили смуту в наши ряды. Это уже намного хуже! Кто просил вас учить моих людей грамоте? Вы что, не видите, что делаете их несчастными? Ах, для вас является новостью, что люди могут быть счастливы в невежестве? Такие люди только в невежестве и могут быть счастливы, а излишнее образование им только вредит! Вам это трудно понять, но уж поверьте, дитя моё, ведь я значительно старше вас и несравненно опытней. Но и на это я мог бы закрыть глаза, ведь вы здесь набедокурили не со зла, а по неопытности. Кстати, что касается тех приёмов, которым вы учили моих бандитов, то они по большей части бесполезны. Наше дело – удары из-за угла, неожиданно, в спину, в упор, так, чтобы сразу и наповал! Благородное искусство фехтования оставьте господам, а здесь, понимаете ли, господ нет, равно как и рабов. Но это я так, к слову. Ну-с, продолжим – ваше третье преступление намного серьёзнее. Вы вступили в сношение с кем-то из внешнего мира, не поставив в известность меня и не спросив у меня на то разрешения. Представьте себе, это необходимо было сделать, а иначе я расцениваю ваши действия, как предательство. Уже достаточно, чтобы снять с вас голову. И не пытайтесь оправдаться добрыми намерениями, я вам не поверю. Не знаю, кто был этот человек, который тоже пытался чему-то учить моих самых непутёвых детей, но будь то ваш любовник или родственник, всё равно он мог оказаться агентом полиции, шпионом тайной службы императора или врагом какого-либо иного рода, что и подтвердилось впоследствии. И вот мы подошли к третьему, самому главному вашему преступлению – покушению на законную власть. Вы хотели меня свергнуть, отобрать у меня мою законную банду! Хм-м… Наивное дитя! Эта банда – моё создание, моя семья, а разбойников я называю, (и считаю), своими детьми, как некогда король Лоргин называл своих гвардейцев. И вы хотели это у меня отобрать? Их у меня, а меня у них? Принцесса, у вас нет сердца! Умом я могу вас понять – тиран, злодей и всякое такое, долой его, долой! Понять можно, простить – нет. Любой самый добрый правитель, даже если у него ангельские крылья, звереет, когда его пытаются сместить с трона. Что же говорить об атамане разбойников, вроде меня? Так что, дорогая принцесса… Но, может быть, вы скажете что-нибудь в своё оправдание? Чем вы можете объяснить свои поступки?