Раса и Красота, или Эстетика Азиатской Красоты

Не ставя своей задачей подробные исследования расовых типов, каковые были предприняты уже неоднократно, я сконцентрируюсь на двух основных полюсах красоты – западной и восточной, или – на более узком плане – европейской и азиатской, хотя и другие некоторые регионы и расы будут тут упомянуты и не останутся обделёнными вниманием. Это я прошу иметь в виду во избежание нападок в том, что труд этот недостаточно подробен или пространен, ибо является он именно тем, чем я задумал его, и сказано в нём то именно, что я хотел сказать, не прибегая к чрезмерным отклонениям от заданной темы.

***

Прежде всего, скажу я о цвете волос. Чёрные волосы гораздо красивее смотрятся на светлой коже в виду того, что создают определённый контраст, тогда как светлые волосы, сливаясь по цвету с кожей, с эстетической точки зрения совершенно пресны. Это утверждение справедливо не только к белокурым волосам на белой коже, но и к русым волосам на коже смуглой. Рыжие и красные волосы могут красиво смотреться на светлой коже, но лишь если на той отсутствуют веснушки, ибо веснушки суть уродство, поскольку создают впечатление беспорядочности и цветового шума. Бывает так, что какие-то другие черты лица перевешивают эту черту в некоторой степени, так что общий образ не оставляет неприятного ощущения, но не оставляет сомнения, что без этой черты образ был бы гораздо привлекательней. Белая и светло-смуглая кожа определённо красива, поскольку бледность напоминает нам о смерти, а смерть, как известно, есть лучшее украшение женщины. И я готов защитить это утверждение не только лишь поэтически красивым предложением, но и указав на то обстоятельство, что жизнь неизменно ведёт к старости, а вместе с ней – и увяданию красоты молодости, тогда как за смертью же старение невозможно; смерть фиксирует образ, существующий до неё, не позволяя ему далее каким-либо образом чахнуть и терять свою красоту. Пускай даже и само тело подвержено разложению и гниению, это не в состоянии как бы то ни было повлиять на нетленность образа, запечатлённого, подобно фотоизображению, с моментом прихода смерти. Такой образ не знает старения, ведь образ стареет вместе с телом, а всему мёртвому – старение чуждо. В то же время, образ и не гниёт вместе с мёртвым телом, как можно было бы логически предположить, поскольку чем больше времени проходит с момента смерти, тем более отделяется образ от тела, к которому был привязан при жизни, в конечном итоге становясь абсолютно самостоятельным, не подверженным не только старению, но и всякого рода процессам, присущим телу post mortem. Но образ тесно привязан к трупу ещё тогда, когда признаки разложения не видны на лицо, а из явных видимых признаков смерти наиболее явственно выражается бледность кожи. В этой бледности мы наблюдаем красоту нетленной молодости, которую воспели в своих произведениях многие великие поэты, именно в смерти женщины и черпавшие вдохновение.