Расчетливая вдова

Глаза майора начали темнеть и стали совсем черными. Наверное, лучше не огрызаться. То, что Росс не обидел ее ни грубым словом, ни рукоприкладством, еще не означало, что он не способен на это. Кроме раны, его беспокоило еще кое-что, и, как бы там ни было, от этого он испытывал страшную боль. Мег по опыту знала, что люди, страдавшие физически или психически, способны выйти из себя и дать волю рукам.

Неужели все так просто — он больше не пригоден для службы в стрелковой бригаде и остался без прежнего занятия? Однако Росс джентльмен, хотя трудно представить его в лондонских гостиных. А нужна ли ему работа?

Строить догадки бессмысленно, проклятое воображение Мег лишило ее представления о настоящем и снова перенесло в мир грез. Сейчас надо разложить тушеное мясо по деревянным тарелкам, которые она завернула в ткань вместе с хлебом. Мег передала ему одну тарелку вместе с роговой ложкой и куском хлеба. Росс кивнул в знак благодарности.

— Пассажиры, которых еще не свалила морская болезнь, едят за общими столами на верхней палубе. — Мег обнаружила, что здешние порядки избавляют от неудобств, которые ей пришлось испытать шесть лет назад на корабле, перебрасывавшем войска на юг. — Между приемами пищи столы убираются, и освободившееся место используется как салон для отдыха. Мы стоим почти в самом эстуарии, но капитан в эту ночь не собирается сниматься с якоря. Говорит, что новость о мире вряд ли еще достигла вражеских кораблей, так что лучше подождать наступления дня, а уже затем рискнуть отправиться в путь.

Майор поглощал тушеное мясо, будто уже много дней не видел еды. Возможно, так оно и было. Или, наверное, всегда ел как медведь и никак не мог насытиться.

— Нам не надо платить за еду отдельно. — Мег поставила свою тарелку, снова наполнила его блюдо и отрезала еще кусок хлеба. — Все оказалось лучше, чем я ожидала. В стоимость билета включено все.

Мег доела свою порцию и налила эля. Майор выпил его залпом. Она снова наполнила его бокал доверху.

— Здесь довольно странные пассажиры. — Мег заглянула в кастрюлю. — Мясо еще есть, если вы голодны. — Росс протянул свою тарелку, и Мег выложила на нее все, что осталось. — Здесь не так много народу, как мне казалось. Жены офицеров, дети, коммерсанты и, по-моему, какой-то дипломат невысокого ранга. Мне действительно интересно…

— Миссис Брендон, вы всегда говорите без умолку?

Майор смотрел на нее с раздражением и снова принялся за еду. Наверное, за завтраком Росс еще менее общителен. Если вообще разговаривает.

— Иногда я умолкаю. Особенно когда имею дело с безразличным собеседником. Раз уж мы проведем вместе несколько дней…

— И ночей. — Росс прервал Мег, видно намереваясь заставить ее расплатиться сполна за то, что навязалась ему.

— Да, и ночей… — «Я не покраснею». — Мне казалось, приятнее беседовать и узнавать друг друга лучше.

— Правда?

— Да, мне так казалось. Я — Мег Халгейт. Мне двадцать четыре года. Мой… Джеймс служил в звании лейтенанта в тридцатом пехотном полку и не вернулся после битвы при Витории. Я провела вместе с ним пять лет. О том, что случилось после его смерти, я уже говорила.

Наконец-то она рассказала ему все, что была готова открыть. Конечно, не упомянула о том весьма неприятном факте, что после смерти Джеймса она не смогла явиться к его родственникам, как того ждали все ее знакомые. Резкое ответное письмо расставило все по местам, родственники дали понять, что не обрадуются появлению на пороге своего дома женщины, которая пять лет жила в грехе с их сыном, даже если она действительно верила, что Джеймс мог по своей воле жениться на ней.

Родственники считали, что Мег соблазнила их сына, отвлекла от исполнения долга, чтобы самой бросить отчий дом. Мег, по крайней мере, пыталась укрепить себя в подобной мысли. Ей было слишком обидно думать, что они бесчувственны и немилосердны.

Возвращение в дом викария было исключено даже в том случае, если бы Мег нашла деньги на проезд. Иногда она задумывалась, стоило ли предпринимать такую поездку лишь ради того, чтобы увидеть лицо отца. Правда, возвращение скорее было мелкой местью за то, что отец загубил ее детство. К тому же он, вероятно, скажет, что ничего иного от нее и не ожидал.

— Только двадцать четыре? — Майор Брендон оказался невыносим, но он как-никак представлял собой практическую задачу, которую Мег могла решить: вылечить его ногу. — Выглядите вы старше.

Черные глаза впились в лицо Мег. Намекал ли он на ее загорелое лицо или огрубевшие руки? Вероятно, жизненный опыт оставил на ней отпечаток. Она не станет задавать ему такие вопросы.

Мег убрала грязные тарелки, ложки в ведро и выставила его за дверь, чтобы юнга мог забрать все. Затем завернула остатки хлеба в ткань, закупорила бутылку с элем и села на сундук, скромно сложив руки на коленях.

— Вы ждете, что в ответ я пущусь в откровения?

Майор Брендон прислонился спиной к дощатой стене, сложил крупные руки и явно пребывал в благодушном настроении. Однако все еще казалось, что он едва сдерживает раздражение. Должно быть, ему не очень приятно торчать здесь вместе с ней.