Расёмон – ворота смерти

— Жаль, что у тебя так вышло, — наконец сказал он. — Ты уже с лихвой расплатился за то, что заслуженно получил из-за своей беспечности, испорченный мальчишка. И теперь я хотел бы дать тебе возможность доказать свою невиновность. Доказать поступками, работой. Только вот как быть, если кто-нибудь узнает тебя?

— Нагато далеко отсюда, господин. К тому же тот правитель уже умер. Да и я с тех пор порядком изменился.

— Ну что ж, тогда, пожалуй, и вопросов нет.

Обрадованные, Тора и Сэймэй дружно расхохотались, хлопая Гэнбу по плечу. Борец низко поклонился Акитаде; в глазах его стояли слезы.

Акитада перевел взгляд на Хитомаро, и тот сразу же открыто заявил:

— Я, господин, не стану утверждать, что это был несчастный случай или самозащита. Я имел вполне четкое намерение убить этого человека и преследовал его, хотя знал, что он не стоит моего клинка.

— Так что же это было? Пьяная ссора? — удивился Акитада.

— Нет. Я был совершенно трезв. И я сделал бы это снова. — Он смело встретил изумленный взгляд Акитады.

— Ты чертовски честен, — заметил тот. — Должно быть, у тебя имелись смягчающие обстоятельства? Может, ты был тогда очень молод?

Хитомаро покачал головой, и Тора посоветовал ему:

— Да ты расскажи, в чем было дело!

Хитомаро тяжко вздохнул:

— Мне не хотелось бы кичиться этим, но мое клановое имя — Такахаси. Моя семья родом из провинции Идзумо.

Акитада удивился. О клане Такахаси он много слышал. Этот старинный прославленный самурайский род ныне переживал упадок. Хитомаро продолжал:

— Десять лет назад во время эпидемии оспы умерла моя семья — отец, дед с бабкой и все мои братья и сестры. Мы с матерью остались одни, и я взял в дом жену. — Хитомаро теперь говорил очень тихо, глядя на свои сжатые кулаки. — Моя жена Мичико была совсем юной и очень красивой, и я… — Он замолчал, кусая губы. — Сын нашего соседа, могущественного и богатого землевладельца, на службе у которого состояли сотни самураев, однажды увидел Мичико и решил переманить ее, сделав ей предложение. Она все рассказала мне, и я пошел предостеречь его от этого поступка. Он встретил меня спесивыми, надменными речами. Нет, тогда я его и пальцем не тронул. Все случилось позже. — Хитомаро снова начал разглядывать свои руки. Лишь заметным усилием воли он заставил себя продолжить рассказ: — Однажды мне пришлось на несколько дней отлучиться из дома по делам. Вернувшись, я узнал от матери, что моя жена повесилась. Ей было всего семнадцать, и она ждала нашего первенца. Мичико оставила мне письмо; из него я узнал, что сосед изнасиловал ее и что она не вынесла позора, павшего на нашу семью. — Собравшиеся в комнате затихли, а Хитомаро уставился в потолок. — Вот тогда-то я пошел и убил его. После этого нам с матерью пришлось бежать в горы. Ближайшей зимой она умерла от голода и тягот. — Посмотрев на Акитаду, Хитомаро с горечью прибавил: — У меня не осталось ничего, мне не за что больше цепляться в жизни. Все, что я умею, — это хорошо владеть мечом, и мой удел — быть орудием в достижении чужих жестоких целей. Поэтому я и хотел бы служить вам, а не продавать свое боевое умение тем, кто больше заплатит. — Потрясенный до глубины души, Акитада не сразу ответил. А Хитомаро, вконец расстроившись из-за его молчания, сказал: — Ну что ж, давайте забудем об этом разговоре. Я ведь понимаю, что был бы вам только в тягость.

— Ничего подобного! — уверил его Акитада. — Ты оказал мне честь своим откровенным рассказом, и прости, что я так мешкал с ответом. Твоя история глубоко тронула меня. У меня ведь тоже теперь есть жена. — Хитомаро понимающе кивнул и улыбнулся. — Мне не в чем укорить тебя, — продолжил Акитада. — Но как быть с твоим званием? Ведь ты не можешь поступить ко мне вассалом [15]. Что ж, раз так, я почту для себя честью, если ты останешься в моем доме на правах гостя.

Хитомаро поднялся.

— Нет у меня больше ни звания, ни родового имени. Я буду служить вам вместе с Гэнбой и Торой; никак иначе я не согласен.

Встретив его решительный взгляд, Акитада кивнул:

— Как знаешь. Будь по-твоему.

Тора радостно завопил:

— Ну что, братцы, видели? Говорил же я вам, что мой хозяин благородный человек!

— Спасибо, Тора, — перебил его Акитада. — Только сейчас я хотел бы уснуть. Увидимся с вами завтра утром.

Тора и двое их телохранителей вышли сразу, а Сэймэй еще усерднее начал рыться в своем сундучке со снадобьями.

— Оставь все это до завтра! — сказал ему Акитада.

— Но, хозяин, я не могу оставить вас одного. Вдруг вам что-нибудь понадобится.

— У меня пока только одна надобность — поспать. Ступай!

Старик хотел возразить, но, взглянув на хозяина, повиновался.

Едва шаги его стихли за дверью, Акитада попытался выбраться из постели. Это отняло много сил, и наконец, взмокший от пота, он поднялся на ноги. Не без труда накинув на перевязанное тело халат, Акитада открыл дверь на веранду.