Раскаяние

Он бросил трубку. Я попытался перезвонить, но меня и здесь отправляли на голосовую почту.

Я позвонил Джеку Сильверстоуну и договорился о встрече через полчаса в его офисе.

***

— Такая вот история, Джек. И мне нужно ее исправить.

Мы сидели в кабинете одного из самых авторитетных воротил на Уолл-стрит. Мужчина внимательно слушал весь мой рассказ, молча попивая кофе и глядя в окно во всю стену.

Когда-то, на заре карьеры, я начинал в этом здании и работал у Джека финансовым консультантом в отделе инвестиций. Он заметил мой потенциал и повысил. Я дорос до помощника Джека. Он относился ко мне как к своему преемнику, но потом отец уговорил меня переехать в Чикаго и создать свою компанию, чтобы работать только на себя. Я согласился. Джек отпускал меня, скрежеща зубами. В день моего отъезда мы договорились помогать друг другу. Я оказывал ему бесплатно несколько таких услуг, за которые с другого человека взял бы немаленькие деньги. Словно чувствовал, что мне понадобится его помощь.

— Что ж, это печальная история, — задумчиво проговорил он. Затем повернулся и добавил: — Но исправить ее можно.

Он нажал кнопку интеркома и попросил секретаря отменить на этот день все звонки и встречи. Затем повернулся ко мне, положил перед собой листок и карандаш.

— Теперь слушай меня, малыш.

***

Я пробыл в офисе Джека до полуночи. Мы разработали схему, как вернуть все назад. Потери были неизбежны для Стара, но они были сведены к минимуму. К тому моменту, когда я выходил за дверь кабинета Джека, колеса финансового мира Нью-Йорка набирали сумасшедшие обороты. К обеду завтрашнего дня все должно было уже закончиться.

Несомненно, убыточный «Маджорити» и все фирмы из его синдиката будут гулять по бирже еще примерно пару недель, пока отец Роуз не выкупит все их и не восстановит прежнюю цену. Если он, конечно, захочет это делать. И если захочет меня выслушать.

***

Я прилетел в Чикаго к шести часам вечера. Мне нужно было появиться еще на паре встреч в офисе Джека и убедиться, что мой отец со своими приспешниками потерпели крах и теперь в срочном порядке сбрасывали за бесценок акции компаний, ставших для них ненужным балластом.

Отец пытался дозвониться мне, но я занес его номер в черный список. Из отеля я выехал сразу после завершения первой встречи с Джеком, так что наша встреча была невозможна.

Из аэропорта я взял такси и поехал к офису «Стар Энтерпрайзес». В приемной была сумасшедшая суета, но секретарь сказала, что Грегори на месте нет. Я поехал к ним домой, но и там никого не оказалось. Я еще несколько раз пытался дозвониться Роуз и Грегори, но все без толку.

Роуз дома тоже не оказалось, как и в мастерской. Ее коллега — Майк, кажется, — сказал, что уже два дня ее не видел и трубку она не берет. Как и ее родители. Он тоже начал уже волноваться и на сегодняшний вечер запланировал поездку к ним домой.

Сердце начало колотиться быстрее. Я не знал, что для меня было хуже — то, что с Роуз что-то могло случиться, или то, что она меня возненавидела. Нет, я знал, однозначно знал. Для меня самым главным было знать, что с ней все хорошо.

Не отходя от ангара Роуз, я набрал Моргана.

— Привет, скиталец, — весело сказал мой друг. — Давно тебя не слышал. Как ты?

— Нормально. Долгая история. Морган, у тебя есть телефон Моники?

Голос друга мгновенно стал серьезным.

— Зачем?

— Я уже два дня не могу дозвониться Роуз, начал волноваться. В мастерской и дома ее тоже нет. Ее родители на звонки тоже не отвечают.

— Она в больнице! — услышал я крик Майка из-за спины. — Роуз в коме или что-то такое!

Майк бежал к своей машине, помахав мне рукой, чтобы двигался за ним. Я сбросил звонок, даже не потрудившись попрощаться с Морганом, запрыгнул в джип парня, и он ударил по газам.

— Что с ней?

— Не знаю. Ее мама только сказала, что с ней какая-то фигня типа комы. Не кома, но и не сознание. Какое-то пограничное состояние. Она, короче, как труп. Я плохо понял, потому что миссис Стар все время плакала.

У меня разрывалось сердце. Я так хотел быть возле своей девочки. Мне нужно было обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Я не мог оставаться вдали от нее.

— Она сказала, что произошло? — глухо спросил я, дергая себя за волосы, в которые запустил обе руки.

Меня тошнило и дико кружилась голова. Я старался не представлять себе Роуз в больничной палате, подключенную к миллиону трубок, иначе рисковал сойти с ума.

— Глубокая психологическая травма. Врачи сказали, что так ее мозг борется с этим.

Травма. Что?.. Блять, Грегори рассказал ей. Он сказал Роуз все еще до того, как у меня появился шанс все исправить.

— Это я виноват... — прошептал я. На глаза навернулись слезы. Мне никогда не было так больно. Я еще никогда не был в таком отчаянии.

— Что? — В недоумении Майк уставился на меня, но потом перевел взгляд на дорогу. — Что ты сказал?

— Я...

— Какого хрена, чувак?

Мы влетели на парковку больницы, и я выскочил за дверь, не дожидаясь полной остановки, забежал внутрь и подскочил к регистратору за стойкой. Томная девица, увидев меня, выровняла спину и выпятила грудь.