Раскаяние Бабника (ЛП)

— Ты же знаешь, что необязательно зарисовывать все клеточки, да? Обычной галочки вполне достаточно.

— Когда нервничаю, я рисую! — отрезала она. — Ты это знаешь. Отвянь.

— Что ж, похоже, тебя лучше не трогать, — произнес я, показывая ей планшет. — У тебя был сердечный приступ и тахикардия?

— Эй, тахикардия вполне реальна, я с ума схожу из-за сдачи этого предмета и прошлым вечером меня укусил паук!

Я взглянул на заклеенный палец.

— Все еще болит?

— Нет. Ариэль хорошо справляется, — с сарказмом добавила она. День с каждой минутой становится длиннее.

— Хорошо. — Я просмотрел остаток бланка. — Итак, для начала спрошу, есть ли у тебя какие-нибудь заболевания крови, раз уж ты отметила этот пункт, пытаясь изобразить смайлик из квадратиков.

— Не-а.

Я откинулся назад и позволил профессионализму взять верх.

— А почему операция на груди? Какая твоя конечная цель?

Она молчала.

Я взглянул на нее.

— Остин?

— Предполагаю, как у любой женщины, желающей увеличить грудь. Хочу, чтобы меня замечали?

Забавно, как неправильно она предположила, что ко мне приходят только неуверенные в себе женщины, когда на самом деле таких молодых девушек всего процентов десять. А девяносто процентов – это женщины после мастэктомии, которые снова хотят стать женственными, или женщины, родившие красивых детей, которые потеряли форму после вскармливания и желали бы ее вернуть. Я прикусил язык и окинул ее взглядом. Заметили?

— Только мертвый парень тебя не заметит,— вслух произнес я.

Наши глаза встретились.

Дерьмо.

Я прокашлялся.

— Ну, хорошо, значит, ты хочешь быть заметной. Есть предположения, насколько большие тебе бы хотелось? Например, большие имплантаты выглядят полнее и поднимают грудь, как это делает бюстгальтер с пуш-апом. Умеренные имплантаты выглядят более естественно, зависит от типа фигуры, но... — Черт, мне необходимо придерживаться профессионального тона, но я не мог не рисовать в воображении ее идеальную грудь и то, как она помещалась в моих ладонях, ложилась на пальцы и... На этом моменте мне пришлось снова прокашляться. — Зная твое тело, — голос охрип, — я бы не советовал большие, потому что они увеличат нагрузку на твою маленькую грудную клетку.

Она посмотрела на меня так, словно я сошел с ума, и спросила слабым голосом:

— Так, значит, ты считаешь, что мне нужна пластика?

— Ты же здесь ради этого, верно?

— Нет, я имею в виду на самом деле, — объяснила она. — Ты бы хотел... улучшить меня?

— Черт побери, Остин. — Я положил планшет на стол, и мне захотелось стукнуться об него головой. — Послушай меня, нет абсолютно ничего, что мне хотелось бы изменить в твоем теле, ни сейчас, ни когда-либо еще.

И вот мы снова смотрим друг на друга, на расстоянии пары шагов.

Мне достаточно всего лишь наклониться. И ей тоже.

Я протянул руку коснуться ее, как вдруг раздался стук, и в двери возникла голова медсестры

— Доктор Холлоуэй, вы готовы?

— Ага. — Я вскочил на ноги и указал на сорочку на столе. — Можешь оставить юбку, но сними верх и постарайся надеть это, как тебе скажет Ненси. Вернусь через пять минут.

Я не мог достаточно быстро покинуть помещение.

Я прошел по коридору к кабинету и захлопнул за собой дверь, сделал пару успокаивающих вдохов, опершись о стол.

Тот факт, что она спросила мое мнение о ее теле, учитывая, как я всегда боготворил его губами и руками, полностью выбил меня из колеи.

Мне и в голову никогда не приходило, что она будет настолько неуверенной в себе после нашего расставания. Разумеется, надо учитывать, что я работаю в сфере исправления недостатков, это моя работа — находить их.

Только единственным недостатком, который я видел, находясь рядом с Остин, был я сам.

Глава 13

ОСТИН

Нэнси была милой.

Если вам нравятся женщины, которые вместо того, чтобы постепенно стареть, выглядят так, словно их лицо много раз замораживали, а брови оттянули к макушке.

Она была красива резкой красотой, ей могло быть и восемьдесят, и сорок лет. Я не противница пластических операций, просто больше люблю, когда все выглядит естественнее.

А в Нэнси ничего не выглядело естественно.

Когда она оставила меня переодеваться, я так быстро стащила блузку, что чуть не застряла в горловине. Не потому, что мне не терпелось ощутить прикосновения Тэтча, а потому что хотела, чтобы вся эта неловкая ситуация закончилась.

Мне было некомфортно, хотя я знала Тэтча. Я спала с ним, он видел меня голой, но зубы продолжали выбивать дробь.

Я сделала мысленную заметку включить это в статью. Что не имеет значения, кто врач.

Все равно в кабинете ты остаешься без одежды, а яркие лампы освещают каждый малейший изъян, скрывавшийся в тени.

От громкого стука у меня чуть не выпрыгнуло сердце.

— Я г-готова, — ответила я, стараясь звучать уверенно.

Вошел Тэтч, следом за ним Нэнси. Он помыл руки.

Подождите, зачем он мыл руки?

— Не хочу, чтобы тебе было холодно, — тихо прошептал он мне, — а кто знает, где окажутся мои руки.

Он пошутил. Пытался подбодрить меня.

Но стало лишь хуже, потому что тело знало, где именно его руки были не так давно.

Повсюду.