Раскаленная броня. Танкисты 1941 года

Через несколько километров скорость пришлось сбросить до тридцати километров в час. Впереди замаячили треугольники крыш. Семен нервно сглотнул, начал сбавлять обороты. По обочинам торчат почерневшие остовы бронетехники. Одни искорежены до неузнаваемости, другие будто только с завода – даже краска не облупилась. Рядом с железом лежат трупы. Семен пробегает взглядом по павшим бойцам. Полураздетые, часто без конечностей или со вспоротыми животами они лежат под палящим солнцем, мухи стайками носятся над медленно гниющей плотью. Ветер разносит смрад по округе.

Стали попадаться и немецкие трупы. Но в отличие от красноармейцев тела сложены рядком на расстеленном брезенте, недалеко от дороги частоколом лютеранских крестов сквозь землю прорывается немецкое кладбище, на кончиках крестов висят массивные каски, на перекрестье – табличка с именем.

Попадаются и живые немцы, при звуке приближающегося танка островок стальных касок распадается, солдаты жмутся к краю дороги, вглядываются в проезжающую мимо технику. Одни смотрят с интересом, другие отчего-то улыбаются, третьи смотрят безразлично, отрешенно.

Игорь через откинутый смотровой люк всматривается в местность. Тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Не меньше сотни солдат. Внутри нарастает холод, руки противно потеют, скользят на рычагах. И это только на въезде в деревушку! «Если остановят на КПП или поймут неладное – нам крышка, – с горечью подумал лейтенант, – нам уже будет не вырваться». Игорь обернулся, глянул на Баира, старшина тоже нервничает, видно, как подрагивают уголки губ. Немецкий мундир на нем сидит нескладно, пилотка и вовсе кажется бумажным колпачком. Хорошо хоть очки мотоциклетные догадался надеть, подумал Игорь. А то бы точно своими раскосыми глазами всю идею запорол бы. Баир несколько раз высовывался из люка, махал рукой проходящим мимо колоннам. Вроде принимают за своего.

Въехали в деревню. Позади остались первые дома. Игорь облегченно выдохнул – никакого КПП здесь не было. На обочине лишь грузовики и несколько бронетранспортеров. А вот солдат оказалось значительно больше – многие из них, заслышав лязг гусениц, высыпают к дороге, при виде советского исполина радостно галдят, тычут пальцами. Баир вошел в роль – по-хозяйски уселся на орудийную башню и приветственно машет руками. Почти вся центральная улица деревушки облеплена немчурой – всем интересно глянуть на сухопутный крейсер «иванов». Долбануть бы сюда десятком гаубичных фугасов – полк ляжет этой фашистской гниды, не меньше, зло подумал Баир.

У Игоря екнуло сердце – уже в конце деревни Семен вдруг сбавил скорость и остановился возле обочины. Впереди на солнце блестит серая броня, белые кресты щедро подведены свежей белой краской, вокруг суетится немчура. Лейтенант тоже сбавляет скорость. Баир опустился в башню, вопросительно смотрит на Игоря.

– Ну, чего глазеешь? Готовь автоматы! – скомандовал Игорь, продолжая замедлять тридцатитонную машину. – Да чтоб магазинов побольше.

Баир кивнул и тут же загремел металлом, вскоре послышался звук передергиваемого затвора.

– Вот, – коротко произнес старшина и положил рядом заряженный немецкий МП. – Если что, я с башни буду отстреливаться. А то забросают нас, гаденыши, гранатами.

– Они так и так забросают! Немчуры тут – как грязи! Не уйдем. Да и эти, – Игорь ткнул пальцем на танки, – далеко уехать не дадут – всю задницу нам нашпигуют.

Семен остановился у обочины, впереди возвышается двадцать тонн фирмы «Даймлер-Бенц», пушки грозно повернуты на восток. К сержанту приближается группа немецких военных, на одном из них горит посеребренный крест в обрамлении восьмиугольной звезды, кисти рук, несмотря на жару, обтянуты белыми перчатками. Как на параде, сволочь, зло подумал Семен, руки потянулись к притороченной к ремню кобуре, щелкнула застежка, пальцы кольнул холод вороненого металла.

Немецкие офицеры приблизились к Семену, он им кивнул и указал на возвышающийся сзади трофей. Трофей урчит двигателем, грозно смотрит пулеметами на них. Офицеры с нескрываемым интересом рассматривают советского исполина, один из них подошел к танку, потрогал броню, бросил взгляд на орудийную башню, при виде 75-миллиметрового ствола довольно зацокал.

Офицер с нацистским орденом и вправду оказался полковником – он представился Семену как «оберст». Семен кивнул, но дальше лепетание офицера понять не мог, разве что промелькнуло разок знакомое слово «папирен». Семен улыбался и кивал, а у самого уже было предчувствие. Немецкий полковник выходит из терпения, в голосе появилось раздражение, брови грозно сдвинулись на переносице, толстые щеки подрагивают, он сорвал белые перчатки и стал ими махать у самого лица Семена, тот продолжал улыбаться и кивать, выбирая удобный момент, чтобы выхватить «люгер» и выстрелить в этого спесивого борова. А что дальше? – подумал старший сержант. А дальше ударить по «газам» и попробовать вырваться из деревни. Ребята не дураки, сообразят и наверняка попытаются прорваться. Как на Руси, а теперь и в Стране Советов, – авось сдюжим!