Раскаленный добела (ЛП)

— Моя мать. Однажды летом, когда ей было шесть, ее семья праздновала день рождения ее старшей сестры в Испании. Ее сестра обожала заварные пирожные, поэтому на кухне приготовили целую башню этих сладостей с шоколадным кремом и сахарной присыпкой. Для моей матери это было лучшим, что она видела на тот момент.

Его голос был тихим, почти интимным. Я могла бы просто сидеть и слушать, как он говорит, всю ночь.

— Пока взрослые расставляли на башне свечи, ее пятилетний кузен стащил пирожное и съел. Для моей матери это было возмутительным, ведь пирожные предназначались для ее сестры, поэтому она дала ему затрещину. Его сестра, Маргерита, восприняла это на свой счет. Они затеяли перепалку прямо на лужайке. Половина детей начала драться, другая половина рыдать, и поэтому всех отправили по своим комнатам без десерта. Башню накрыли пленкой, потому что их мать была твердо намерена продолжить праздник, когда все успокоятся. Кузен умер спустя полчаса.

У меня екнуло сердце.

— Отравлен.

Роган кивнул.

— У них была долгая вражда с другим Домом.

— Они метили в детей?

— Дети — это будущее любого Дома. Когда моей матери было четырнадцать, она убила виновников, обрушив их летнюю виллу.

Почему-то меня это не удивило.

— Мать готовила мне еду сама, из тех продуктов, что она выращивала или покупала. Потом я сам научился готовить. Как думаешь, кто приготовил гору оладьев, которую лопал Августин на своем посвящении?

— И ты ничего не подмешал в те оладушки?

— Нет. Это было бы несправедливо. — Он улыбнулся мне резкой, довольной волчьей ухмылкой. — Вопрос: ты хотела бы, чтобы я тебе что-нибудь приготовил?

— Например?

— Чего бы тебе хотелось?

Секса.

Роган подался вперёд, под рукавами футболки перекатывались мускулы. На лице появилось задумчивое выражение. В том, как он смотрел на меня, было что-то хищное; это не было страхом от присутствия того, кто представляет реальную опасность. Это было ощущение непосредственной близости человека, который хотел соблазнить меня. Мной овладело предвкушение. Неужели он действительно выдернул ощущение вожделения из моей головы? Наверно, это просто совпадение.

Он протянул руку.

Я напряглась.

Его пальцы проскользнули так близко от моих, что на мгновение я решила, что они соприкоснутся. Он стянул оставшуюся половинку моего печенья и смотрел на нее.

— Это мое, — сказала я.

— Угу.

— Тут стоит целая банка печенья.

В его глазах блеснула искорка.

— Я хочу это.

— Губа не треснет? Дай сюда. — Я протянула руку.

Он посмотрел на печенье и медленно поднес его ко рту.

— Коннор, даже не вздумай.

Он закинул в рот печенье и прожевал его.

— Я забрал твое печенье и съел. Ты собираешься с этим что-то делать?

Я играла с огнем. Ладно. Он съел мое печенье, я выпью его кофе. Я потянулась за его чашкой. Она ускользнула от моей руки и остановилась возле него.

— Так нечестно.

— Дело не в честности, а во вкусном печенье.

— В таком случае, шиш тебе, а не печенье. — Я схватила банку и поставила ее перед собой. Она взлетела в воздух, повиснув над нами. Моя полупустая чашка чая взвилась ракетой и приземлилась на дальнем конце острова. Так, с меня хватит. Это была моя кухня.

Я вскочила и направилась в обход стола.

Он поднялся, и его руки сомкнулись вокруг меня. Его прикосновение было легким, но я точно знала, что сбежать не выйдет. Он меня поймал.

Всего два слоя тонкой материи отделяли меня от него. На мне даже не было бюстгальтера. Моя грудь прижималась к его твердой груди, а руки лежали у него на плечах. Низкое, настойчивое чувство начало нарастать между моих ног. Я хотела прикосновений и ласк.

Он смотрел на меня, будто я была самым прекрасным существом в мире.

— Что мы делаем? — спросила я севшим голосом.

— Ты прекрасно знаешь, что мы делаем.

Его дыхание стало глубже. Желание и похоть витали в его глазах. Я заглянула в их глубину, ища знакомую ледяную тьму, но она исчезла. Мне удалось ее прогнать. Он был полностью сосредоточен на мне, и я упивалась его вниманием. Боже, я хотела его.

Я провела руками по его предплечьям, чувствуя, как их твердые мышцы напрягаются и вздуваются от нажатия. Он издал низкий мужской рык, но не шелохнулся. Его твердое тело было напряжено рядом с моим, но не сдвинулось ни на дюйм.

Меня озарило, что он ждет моего выбора.

— Ты очень терпеливый.

— Я могу быть хорошим драконом, когда этого требует случай.

Я облизала губы. Его взгляд переключился на мой язык.

Пора уже что-то решать. Больше я не выдержу. Мы или займемся этим, или мне срочно нужно топать наверх. Я была взрослой женщиной, черт побери. Я чуть не умерла меньше двенадцати часов назад, а он был здесь, защищая меня, делая все, чтобы моя семья пережила эту ночь. Он был не обязан это делать. Может, он и был социопатом, но даже так, по какой-то причине, я была для него важна. В это мгновение, прямо сейчас, он принадлежал мне.

— На этот раз тебе не стоит таким быть.

— Не стоит быть каким?

— Не стоит быть настолько хорошим.

Он развернул меня. Моя спина прижалась к кухонной стене. Его огромное, мускулистое тело поймало меня в ловушку. Его голубые глаза смеялись.

— Насколько плохим мне позволено быть?