Раскаленный добела

Лимузин скользнул на круговую дорожку, огибающую великолепный фонтан. На противоположной стороне парковки среди деревьев вырос огромный белый особняк. С этой точки массивное здание напоминало глаз. Большая круглая башня находилась в центре подобно зрачку, окруженная возвышающимися белыми колоннами, которые поддерживали полукруглый балкон. Два изогнутых крыла здания простирались от башни, красиво утопая в зелени. Арочные двери и окна сияли гостеприимным янтарным светом. Я практически слышала голос какого-нибудь агента по элитной недвижимости: «Выстроенное в элегантном смешении итальянского, французского и раннего Диснеевского стиля, это великолепное владение предлагает тысячи ванных комнат для всех ваших дорогостоящих темных делишек…»

— Насколько этот дом большой?

— Тридцать тысяч квадратных футов, — сказал Августин. — Барановский построил его специально для благотворительного приема несколько лет назад. В башне находится центральный бальный зал, в правом крыле — ресторанное пространство и презентационная аудитория, в левом находятся жилые покои. Когда его здесь нет, он сдает дом в аренду для выездных совещаний.

Лимузин остановился. Вот мы и на месте.

— Не волнуйся, — ободрил меня Августин. — У тебя все получится. Будь собой, Невада.

Водитель открыл мою дверь. Августин обошел вокруг лимузина и протянул мне руку. Я оперлась на нее и вышла и машины.

Он предложил мне руку. Я покачала головой.

Цель была — заявить о себе и выделиться. Прилагаться к Августину в качестве пары заставит большинство людей меня проигнорировать. Мы поднимались по широкой лестнице к арочному входу, обрамленному возвышающимися коринфскими колоннами. Мужчина и женщина, оба в строгих темных костюмах, ждали у входа. Августин встретился глазами с женщиной, и подал небольшую карточку.

Она склонила голову.

— Мистер Монтгомери. Добро пожаловать.

— Добрый вечер, Эльза.

Мужчина поднял сканер и по карте скользнул луч красного лазера.

Охранник коснулся своего наушника и его голос одновременно раздался сразу из двух мест — из его рта и из динамика где-то внутри дома.

— Августин Монтгомери из Дома Монтгомери и гостья.

Они наверняка знали мое имя, вес и размер обуви. Но рядом с Августином, мое имя ничего не значило. Я стала «гостьей» и меня это совершенно устраивало.

Мы прошли через арочный вход, гранитный пол был отполирован до зеркального блеска. Белые стены поднимались высоко вверх и были украшены длинными баннерами, анонсирующими разнообразные выставки музея Изобразительных искусств Хьюстона: женщина в невероятно широком перламутровом платье с такой же объемной прической и подпись «Великолепие Габсбургов: экспонаты из Венской Императорской коллекции»; керамическая статуэтка мужчины в круглом шлеме, который сидел, скрестив ноги и положив руки на колени, была подписана: «Игрок в мяч: искусство древней Мексики»; и странно выглядящий оранжево-красный пластиковый браслет с узором из черных точек, окруженных белыми и разноцветными шипами, отмеченный «Загадочные ювелирные изделия Рональда Уордена».

Широкая дверь предоставляла доступ в бальный зал прямо перед нами, давая некоторое представление об основном этаже и толпе внутри — женщинах в ярких платьях и мужчинах в черном. Две подвесные лестницы с изящными коваными перилами вздымались по обеим сторонам двери, ведя на верхний этаж к двум дополнительным дверям.

Августин направился прямиком в бальный зал. Я подняла подбородок и зашагала рядом с ним, будто здесь я была своя.

— Почему бы не провести прием прямо в музее?

— Барановский Превосходный. Нам нравится контролировать наше окружение. Следуй за мной. Мы войдем, а затем просто пустимся в свободное плавание.

Мы вошли в дверь, и мне пришлось сосредоточиться на ходьбе, вместо того чтобы замереть на полпути и глазеть. Просторная круглая комната сияла. Пол был из белого гранита с изящной инкрустацией малахитово-зеленого. Стены — из полированного белого мрамора с золотыми и зелеными прожилками. Широкая мраморная лестница на противоположном конце зала вела на внутренний балкон, огибающий весь бальный зал по периметру, расположенные на нем двери, вероятно, вели на внешний балкон. Бесшовные окна от пола до потолка поднимались по обеим сторонам балкона, запертые между колоннами. Тут и там возле стен были расставлены небольшие группы плюшевых кресел и столы. Магическая элита Хьюстона стояла, сидела, прогуливалась и разговаривала. Плыл смех. Бриллианты сияли. Официанты скользили между собравшимися, подобно призракам, разнося подносы с деликатесами и вином.

Верные его слову, мы прогуливались. Люди смотрели на нас. Я взглянула на Августина. Где-то между передней дверью и бальным залом он стал сногсшибательным. Обычно он был красив — иллюзия предоставляла ему холодное совершенство — но теперь он превратился в греческого полубога. Живое, дышащее произведение искусства, нечеловеческое в своей красоте. Женщины смотрели на него, потом неизменно на меня, их взгляды цеплялись за синяк на моей шее.