Раскаленный поцелуй

Теперь я действительно чувствовала себя плохо. Я качнулась на пятках вперед-назад.

— Хорошо.

Зейн вернулся ко мне, держа в руке апельсиновый сок. Он с задумчивым видом протянул мне стакан и смотрел, пока я его не опустошила. Я почувствовала себя еще хуже.

Эббот положил руки на столешницу.

— Ты провел время с Даникой, Зейн?

— Хммм? — Зейн все еще смотрел на меня.

— Ну, помнишь ту девушку, — поставила я стакан, — которая чуть ли не залезла на тебя в библиотеке?

Зейн поджал свои полные губы.

Эббот усмехнулся.

— Рад, что вы ладите. Ты же знаешь, Зейн, она в брачном возрасте, и пришло время тебе остепениться.

Я постаралась сохранить на лице нейтральное выражение, уставившись на стакан.

Остепенившийся Зейн? Меня затошнило.

— Отец, мне всего лишь двадцать один год, — прорычал Зейн. — Забудь пока об этом.

Эббот изогнул бровь.

— Я спарился с твоей матерью, когда был в твоем возрасте. И я об этом не собираюсь забывать.

Я скривилась.

— Неужели нельзя сказать "женился"? "Спарился" отвратительно звучит.

— Это не твой мир, Лэйла. Тебе не понять.

Ауч. Я вздрогнула.

Зейн резко выдохнул.

— Это ее мир, отец. Она тоже Страж.

Эббот отошел от столешницы и убрал волосы назад.

— Если бы она понимала, то использование слова "спаривание" не беспокоило бы ее.

Брачные узы расторгаются. Партнеры для спаривания выбираются на всю жизнь. И тебе уже пора, — он многозначительно посмотрел на Зейна, — всерьез задуматься над этим. Наш клан сокращается.

Зейн откинул голову назад и вздохнул.

— Что ты предлагаешь? Чтобы я сию секунду пошел к Данике? А у нее самой есть право голоса?

— Сомневаюсь, что Даника будет против, — понимающе улыбнулся Эббот. — И, да, я предлагаю тебе спариться в самом скором времени. Ты не становишься моложе, так же, как и я. Может, ты и не любишь ее сейчас, но полюбишь со временем.

— Что? — засмеялся Зейн.

— Когда я впервые спарился с твоей матерью, я чувствовал к ней... нежность. —

Эббот задумчиво потер покрывающую подбородок бороду. — Но потом я ее по-настоящему полюбил. Если бы только у нас было больше времени вместе…

Его слова, казалось, не тронули Зейна, но я готова была расплакаться. Пробормотав что-то о том, что мне нужно сделать домашнюю работу, я покинула кухню, не дожидаясь окончания разговора.

Неважно, о чем думал и чего хотел Зейн. Это было неважно для Эббота и матери

Зейна. И уж точно никому не было неважно, чего хотела я.

* * *

Заявление для Колумбийского Университета смотрело на меня с пола. Рядом были разбросаны и другие заявки. Проблем с деньгами не было, как и с моими оценками.

Поскольку я не могла служить клану, производя новых Стражей, мое будущее принадлежало мне. Это заявление должно было наполнить меня волнением и радостью. Но идея уехать, стать кем-то новым и другим, была столь же пугающей, сколь и захватывающей.

И теперь, когда у меня, наконец, появился шанс уйти, я не хотела.

Я убрала волосы назад и встала. Моя домашняя работа позабытая лежала на кровати.

Если бы я была честна с собой хотя бы две секунды, то признала бы, что знаю, почему не хочу уходить.

Дело в Зейне. И это глупо. Эббот чуть раньше был прав. Не важно, сколько во мне крови Стражей, это не мой мир. Я являлась своего рода гостем, который никогда не уходит.

Я оглядела свою комнату. В ней было все, что девушка может пожелать. Мой собственный настольный компьютер и ноутбук, телевизор и стерео система, одежды больше, чем я когда-либо могла переносить, и достаточно книг, чтобы потерять в них себя.

Но все это были только вещи... пустое.

Не в силах оставаться в своей спальне, я покинула ее, даже не думая о том, куда иду.

Мне просто нужно было выйти из комнаты, из дома. Внизу я услышала голоса Жасмин и

Даники, готовящих ужин. Воздух наполняли аромат жареного картофеля и смех. С ними ли

Зейн, готовит ли вместе с Даникой?

Как мило.

Я прошла мимо Мориса на переднем крыльце. Он лишь поднял взгляд от газеты и вопросительно посмотрел. Я сунула руки в карманы джинсов и вдохнула запах гнилой листвы и слабый след городского смога.

Я пересекла ухоженный двор и прошла мимо каменной стены, отделявшей собственность Эббота от окружающего подворье леса. Мы с Зейном так много раз проделывали это путешествие, когда были детьми, что траву и каменистую почву прорезала тропинка.

Мы сбегали сюда вместе — я от одиночества, а Зейн от безжалостных тренировок и ожиданий всех.

В детстве после пятнадцатиминутной прогулки казалось, что мы исчезали в другом мире, полном густых вишневых деревьев и кленов. Это было наше место. Тогда я не могла представить себе жизни, в которой не будет его.

Я остановилась под домом на дереве. Его построил для Зейна Эббот, задолго до того, как появилась я. Ничего особенного — всего лишь хижина на дереве, но у нее имелась замечательная смотровая площадка восемь на восемь.

Ребенком забираться на дерево было гораздо проще. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы добраться до главной части. Оттуда я проползла через деревянную дверь и осторожно двинулась по платформе, надеясь, что та не проломится. Убиться, рухнув с дерева — не очень захватывающий способ помереть.