Раскат Грома

–Я и так добился,– рыцарь был одержим своей точкой зрения, хотя это и не удивлено: он родился и вырос в стране, где свои законы и принципы, своё отношение к жизни, заключённое только на сегодняшним дне. О будущем он даже и не задумывался.

–Возможно,– согласился синеец, подойдя к окну и встав рядом с другом,– Но ты если и задумываешься, то только о близком будущем.

–До самой своей смерти.

–Верно, а дальше?

–Что дальше? – Фондс в недоумении взглянул на друга.

–Дальше вечность,– ответил воин, медленно отходя от окна,– И от того, как ты прожил жизнь, зависит то, каким у тебя будет эта вечность. Не делай глупостей и цени людскую жизнь. Смотри, может и вы станете такими, как симелханцы.

Сказав это, Милас вышел за дверь. Что бы с ним здесь не происходило, он всё-таки не забыл о своей миссии. Но сейчас было только утро и лишь глупец вторгнется во дворец днём. Хотя ночью количество стражников не уменьшится, скорее уж наоборот. Но в скрытом убийстве главным союзником всегда является темнота.

Спустившись в таверну, Милас уместился за столик и откинувшись на спинку стула, задрал голову к потолку. Таверна была практически пуста. Интересно, из-за чего бы это? Ещё не пришло время напиться? Хотя эти серифасцы нажираются когда угодно, независимо от всего.

–Как же хорошо дома,– сказал Фондс, спустившиеся вслед за Миласом и усевшиеся напротив него,– Дома есть дома, пусть это будет даже соседняя харчевня.

–Тяжёлый ты человек,– внезапно воскликнул Милас, поднялся со стула и направился к окну. Пройдя немного, он остановился.

–Знаешь,– внезапно проговорил он,– Фондс хоть и считает себя хорошим рыцарем, а вот про дом он ох как вспоминать не любит!

Внезапно развернувшись, Милас вытащил из ножен меч и отступил к окну.

–Возможно,– лицо того, кто только что был Фондсом Трисом начало искажаться, приобретая худощавость, волосы удлинились и побелели. Правая рука незнакомца стала сужаться, твердеть, а края кисти приобретать остроту, превратив руку в меч. – Тебе, жалкий синеец, не надо было появляться здесь. Зря ты явился в этот город.

–Возможно,– повторив это слово, Милас неожиданно взмахнул в сторону существа левой рукой, направив в его сторонупохожих на маленькие снежинкипару сирюкенов. Бросившись к выходу, он отметил что враг оказался более проворен, чем ему казалось, раз смог увернуться от них.

Посчитав маневр синейца подлым отступлением, рукомечный оборотень, больше похожий на марвелийскую девушку, нежели на убийцу, кинулся к двери. При этом он уже был готов к удару, как Милас мгновенно оттолкнулся от двери и носкомсапога заехал монстру в лоб.

–Это ничего не изменит,– прошипело существо, сняв с себя панцирь, который оказался простой деревяшкой,– Мир наш и вам его не спасти.

Промолчав, синеец перекинул меч в левую руку, достал из-за пояса сложенный эльтулун и разложил его. Расставивруки в стороны, он направился на врага. Ещё не дойдя до него, Милас замахнулся на него вначале мечом, затем эльтулуном, проверив врага на стойкость.

С лёгкостью отбив оба лезвия, незнакомец пригнулся, размашистым ударом направляя свою руку-меч на ноги синейца. Сделав сальто, Милас пролетел над лезвием, приземлился на стол и поспешил убраться от него: его враг тут же разрушил стол пополам. Не дожидаясь пока тот развернётся, Милас пригнул ему на спину и остриём эльтулуна распорол тому горло, откинулся назад и,перевернувшись в воздухе, обернулся и снёс тому голову.

Чёрная кровь струёй хлынула из туловища, создавая под уже упавшим телом лужу крови. Подойдя к безжизненному телу, Милас вытер об него лезвия своих оружий и направился к лестнице. Подойдя к ней, синеец стал аккуратно подниматься вверх. Под ногами предательски заскрипели деревянные ступеньки, норовя выдать его местоположение. Чтобы этого не произошло, Милас стал двигаться быстрее, и лишь дойдя до вершины лестницы, остановился. Заглянув за угол, Милас подошёл к двери его с рыцарем комнаты. Потянувшись к ручке, он медленно повернул её и стал осторожно открывать дверь. Она отворилась с тихим, но невыносимым скрежетом петель.

Заглянув вовнутрь и не заметив ничего подозрительного, синеец вошёл вовнутрь и остановился около кровати Фондса Триса. Его мёртвое тело покоилось как раз под ней. Кровь медленно струилась из-под наплечников, стекая в зазоры между половиц. Его щит лежал там, где рыцарь и оставил, а меч покоился в ножнах, что свидетельствовало о том, что бедолага даже и не сопротивлялся.

–Вот она какая, твоя родина,– проговорил Милас, закрыв тому до этого момента открытые глаза,– Тебя же и погубила. При этом, без какой– либо цели.

Встав на колено, Милас склонил перед покойником голову, поднялся и пошёл прочь.

Весь день Милас провёл сидя под деревом. Даже, когда к середине дня начался сильный дождь, он продолжал сидеть, прокручивая в памяти все моменты в жизни, связанные с Фондсом. Рыцарь, о котором никто так и не узнал, как бы тот ни желал прославиться. У синейца появилась ещё одна причина убить Исиика Длинного.