Раскаты Грома

— Дак вот, — продолжил рассказчик, — залез он в кузов на осмотр, а там — металлические камеры такие, как в магазинах, только без стёкол. Сплошной металл и подписи краской нашлёпаны на дверцах: «Рыба», «Мясо» и прочее. Ну и идёт, говорит он, значит, между ними — на холодильных камерах замки кодовые, на каждой, и температура там отображается на экранчике, рядом с кнопками. Он чисто для формальности вообще залез туда: день как день был. Прошёл весь тёмный кузов. Потом обратно идёт, фонарём в проход светит, и тут вдруг замигало что‑то рядом. Он смотрит — на одном из металлических шкафов этих экранчик, не как остальные синим светит и градусы показывает, а красным мигает и надпись: «Разморозка». Витёк из кузова кричит: «У вас тут оборудование неисправно!». Ноль, не услышали. Он снова крикнул: «Эй, водила! У тебя оборудование накрылось!». Снова тишина. У кабины, может, стояли все или водитель на КПП документы подписывал, он не знает, но никто не прибежал к нему. И тут, короче, Витя услышал стоны!

— Чего? — почти хором протянули Гога и Коваль.

— Стоны. Он прислушался: из холодильника, что, видимо, размораживался, звуки типа стонов человеческих! Витя с перепугу из кузова выпрыгнул, а водитель уже в кабину своего «холодильника» забрался. Витёк, значит, смотрит: пацаны с КПП шлагбаум подняли, упоры опустили. Он второпях бежит к дежурному, обращается: «Товарищ капитан!». А тот ему: «Всё нормально, мы знаем, иди на пост». И только из рации дежурного слышно было: «Быстрее! Быстрее! Второй пост, пропустить…» — Рыжий замолк, обвёл всех патрульных напряжённым взглядом и добавил шёпотом: «Людей сюда походу привозят. Учёные свои исследования на них проводят!».

Гога рассмеялся:

— Да ну! Загнул ты. Врёт, как дышит, Витёк твой! Наплёл тебе за сигаретку. «Научники» тут какой-то теорией своей занимаются. Какие, на хрен, люди в «холодильниках»? Ты посмотри на них, учёные — это ботаны шуганные. Они с человеком что‑то делать обоссутся.

Лопоухий, сидящий напротив Гоги, улыбнулся. Рыжий пожал плечами с плохо скрываемой досадой на лице и потянулся к своей кружке с чаем.

Юра Снежок, проглотив комок ужина, нарушил тишину:

— Да не. Они точно чё‑то дикое разрабатывают.

Все удивлённо посмотрели в сторону Юры. Коваль спросил, смотря в глаза соседу:

— Откуда знаешь?

Снежок продолжил, разламывая кусок хлеба:

— Дня два назад, короче, иду я, значит, с Жирным по третьему маршруту. Проходим Бор, короче, корпус «научников» и, короче, мимо «полигона» идём. Смотрю, блин, на поле, а оно оцеплено «барабашками». Утро было, блин, а их целая рота на ногах, короче. И стоят в двух метрах друг от друга, короче. Такие чёрные все, короче, на выход прям оделись, блин. Все в брониках, со стволами, короче.

Гога перебил:

— Ближе к делу давай!

— Ну и «научники», короче, с их офицерами — «барабашками» стоят на краю поля. Там, блин, эта… машина ещё была с тарелкой‑антенной, короче. И это, по полю оцепленному, под землёй ползёт будто что‑то. Будто бурят горизонтально, блин, в метре от поверхности, короче. Земля над этой хренью бурящейся, короче, на полметра поднималась. А «научники», короче, наблюдают такие, записывают. Земляные торпеды тут изобретают, короче!

Все присутствующие прыснули смешком. Коваль пожал плечами, лопоухий боец с улыбкой сказал задумчиво:

— Ну не знаю, не знаю.

Сидящий с торца стола сержант Вавилов встряхнул всех своим громким голосом:

— Товарищи детективы, мля, жуйте ускоренно: нам заступать на маршруты через десять минут!

После этого сержант встал, поднял свой автомат с лавки и, доставая скомканную полевую фуражку из-под лямки погона, пошёл к выходу. Солдаты наскоро доели остатки ужина в своих тарелках и, собрав посуду на два подноса из восьми, последовали за Вавиловым к выходу.

Ковыль и Снежок отнесли посуду к широкому окну приёмного отделения посудомойки, поставили подносы на ещё чистый, отделанный нержавеющей сталью подоконник. По ту сторону окна было всего двое солдат из наряда по столовой, остальные, видимо, наводили порядок в помещениях для разделки овощей и мяса. В металлических глубоких раковинах ещё не было «запруд» из тарелок с журчащей из крана водой, поэтому солдаты тихо о чём‑то болтали, не заметив появившиеся на окне подносы.

«Блин, ещё бы чайку», — Коваль с этой мыслью повернул обратно в сторону раздачи: в столовой не было никого, кроме уходящих патрулей, офицера его роты и сотрудника ФББ. — «А, не спалят. Я быстро!». Саблин о чём‑то увлечённо беседовал с сотрудником ФББ, и смотрел совершенно в другую сторону. А «барабашка» Коваля не пугал: контрразведка не вмешивалась в быт солдат за периметром зданий, где проводились секретные разработки или хранились какие‑либо материалы лабораторий, поэтому одиноко бродящий по столовке ефрейтор для них просто не существует. А вот Саблин бы загонял его за такие вольности, но, к счастью, командир сейчас сидел спиной к раздаче.

Рядом с белой кастрюлей чая стоял дневальный из наряда по кухне.

— Налей по-братски! — попросил Коваль, протягивая «поварёнку» сигарету.