Расхитительница (СИ)

— Жду. Только поторопись, — попросила, сразу прикинув, что у меня в запасе осталось не больше четверти часа, прежде чем магия начнет рассеиваться.

На это блондинка лишь слабо улыбнулась и, отставив в сторону наполовину пустой бокал, отправилась на поиски своей цели.

— Эй, незнакомка в красном, — окликнула меня Лили, когда я уже тоже собралась уходить. — Удачи.

— Спасибо, — произнесла одними губами и направилась в главный зал, чтобы поскорее сориентироваться, куда идти дальше.

ГЛАВА 8

— Амия, куда ты меня тащишь? — услышала я получасом позже, нервно меряя шагами комнату и, остановившись, замерла.

— Хочу кое-что показать. Да не упирайся. Тебе понравится.

— Мне уже не нравится. Пусти, — выкрикнула втолкнутая внутрь девушка в элегантном и, бесспорно, очень красивом золотистом бальном платье.

— Вот. Получите, — отчиталась сопровождающая и тут же резко закрыла за собой дверь.

— Да что происходит, черт возьми? — раздраженно отозвалась рыжая, крутанувшись на месте.

Но, обнаружив, что она здесь не одна, сразу присмирела и неуверенно поинтересовалась:

— Простите, мы знакомы?

— Думаю, да, — стягивая с себя маску, начала я. — Во всяком случае, были. Когда-то давно.

— А, это ты? Мне стоило догадаться, — нисколько не удивившись, отозвалась Вероника, после чего снова повернулась к двери и дернула за ручку.

— Ничего не получится, — сообщила я, видя, как отчаянно она пытается ее открыть. — Это могу сделать только я.

— Так сделай.

— Обязательно. После того как мы поговорим.

— Не о чем нам разговаривать, — резко раздалось в ответ.

Бросив отчаянные попытки сбежать, дочь отошла от двери. Все еще избегая смотреть в мою сторону, скрестила на груди руки и остановилась у окна.

— Я думаю, есть. Например, за что ты так меня ненавидишь?

— А то ты не знаешь.

— Я не виновата в том, что меня долго не было.

— Проблема не в этом.

— Тогда о чем? Расскажи. Мне интересно.

— Ах, тебе интересно? — нервно хохотнув, отозвалась дочь и, резко развернувшись, зло воззрилась на меня. — Тогда слушай. Я ненавижу тебя. И совсем не за то, где ты, как оказалось, все это время пропадала. А за обман.

— Какой обман?

— А то ты не знаешь, — укоризненно покачав головой, произнесла Вероника, но, не получив от меня ответа, вздохнула и принялась объяснять сама. — Не притворяйся. Папа мне все рассказал. Как ты не хотела расходиться, как ему продохнуть не давала, прикрываясь мной и все время заставляя быть мне идеальным отцом. И нечего так смотреть на меня. Да, я знаю, что вы продолжали жить вместе, при этом давно ничего друг к другу не испытывая. И все только потому, чтобы не нанести своей крошке страшную детскую травму. Вот только это была ложь.

В этот момент я сильно пожалела, что здесь не оказалось ни одного стула. Найди я, куда сесть, обязательно бы это сделала. А тем временем дочь продолжала:

— Хочешь знать, как мы все отнеслись к твоему исчезновению? Выдохнули с облегчением. Наконец того, кто все и всех держал под контролем, больше нет. Вот как.

От этих слов мне сделалось по-настоящему паршиво. Первым желанием было открыть чертову дверь и уйти. Но я хорошо понимала — это еще далеко не все. Потому, стараясь скрыть боль и обиду, распустила волосы, привалилась к стене, обняла себя за плечи и, опустив голову, приготовилась слушать дальше.

— И знаешь, стоило тебе уйти, как у отца сразу все наладилось. Он перестал пить, нашел нормальную, хорошо оплачиваемую работу и новую маму. Когда же я стала достаточно взрослой, у них родился собственный ребенок. И все было в шоколаде. Пока снова не появилась ты.

— Что он сделал? — мигом позабыв об услышанном и тут же мысленно переключившись на Волара, напряженно спросила я.

— Он сделал меня еще более счастливой, — на этот раз спокойно отозвалась девушка. — Он любит меня, мама. По-настоящему любит.

— Что ты несешь. Да он тебе в отцы годится. Ты его старшую дочь видела? Что тебе вообще известно о любви? — потеряв контроль над собой, возмутилась я.

— Уж побольше твоего, если судить по папе.

От последней фразы в груди больно кольнуло. Разом растеряв весь запал, я снова оперлась спиной о прохладную зеркальную поверхность и, запрокинув голову, закрыла глаза. Как же я устала от всех этих попыток сначала быть идеальной женой, потом матерью и, наконец, хотя бы другом для той, чье взросление невольно умудрилась пропустить. Головой я, конечно, понимала, зачем дочь все это мне говорила. Ее душила обида. Обида за то, что мы с бывшим мужем продолжали изображать из себя тех, кем уже давно не являлись. За то, что осталась одна. За все те ситуации, когда ей было просто необходимо с кем-то поговорить, а меня не оказалось рядом. За все подряд. А когда боль утраты так и не стихла, на ее место тоже пришла обида.