Раскол дома

Брайди растопила масло в кастрюле, добавила грибы, но, поскольку во вторник они предлагали обычное меню, она не стала добавлять чеснок. Это порадует Джеймса, который терпеть не мог запах чеснока. Он говорил, что это как-то связано с Испанией, но не уточнял, как именно. Она добавила соль и перец. Как только грибы стали нежными, она влила бульон и сливки, а потом всыпала половину укропа. Лучше быть занятой и сосредоточиться на приготовлении еды, чем волноваться о том, что тебе надо было бы сказать, что любишь кого-то, потому что этот кто-то любит тебя, особенно если не хочешь совсем потерять его. Рядом с ней стояла миссис Мур и вглядывалась в кастрюлю.

– Хитрый подход у тебя, девушка.

Брайди оглянулась: мама в холодной кладовке, ничего не услышит. Она шепнула:

– Миссис Мур, должен человек любить другого человека, потому что тот любит его? Если один человек любит другого в каком-то смысле, но не в том, и думает, что мог бы любить кого-то другого? Ну, знает, что мог бы.

Миссис Мур отобрала у нее деревянную ложку.

– Ты так мешаешь, что испортишь блюдо. Оставь, пусть оно само утрясется. Что есть, то и есть, и ничего другого тут быть не может.

Старая повариха подставила руку под ложку, чтобы поймать капли, и положила ее на пустую тарелку позади них. Брайди смотрела на суп, потом выключила огонь и поставила кастрюлю на подставку. Может быть, миссис Мур ее не слышала? А та уже снова была рядом с Брайди.

– Подумай о том, что я тебе сказала, солнышко.

Брайди вытерла плиту и повторила про себя слова миссис Мур. Печь уже бурчала – пора было подбросить еще угля. Миссис Мур подошла к креслу. Брайди увидела, как по внутреннему коридору мистер Харви прошмыгнул в винный погреб. Миссис Мур опустилась в кресло и взяла к себе на колени Изюма. Брайди смотрела на них, и смысл слов этой чудесной женщины начал доходить до нее. Но почему миссис Мур не могла просто сказать: «Брось переживать, ты не можешь изменить свои чувства, и так и должно быть».

Она улыбнулась миссис Мур, и та ответила ей улыбкой, поглаживая собаку.

– Спасибо, – произнесла Брайди.

Миссис Мур ответила:

– Если тебе нужно разобраться, что человек имеет в виду, твоей голове для этого нужно как следует поработать, и тогда ты сама все поймешь.

– Вы – колдунья, – ухмыльнулась Брайди. Из кладовки вернулась мать с охапкой овощей.

– О чем это вы, парочка, толкуете?

– Ни и о чем, – ответили они обе одновременно.

На следующий день доктор Гербер снял гипс с ноги Джеймса. Миссис Гербер промассировала ногу и обещала, что будет это делать каждый день. Она помогла ему делать упражнения, как помогала многим другим, кто оказывался в Центре капитана Нива. Миссис Гербер была профессиональным физиотерапевтом и работала раньше в Германии вместе с мужем.

В начале марта, когда из-за раннего таяния снега дорожки очистились от снега, Брайди спросила доктора и миссис Гербер, не будет ли ошибкой, если Джеймс прогуляется к речке.

– Совершенно не будет, наоборот, это, на мой взгляд, очень хорошая идея, фройляйн Брайди, – сказала миссис Гербер. Она выглядела усталой, но глаза ее светились безумной радостью – она была беременна.

Брайди и Джеймс вместе пошли к речке. Поначалу разговор их был натянутым, но потом, почти не отдавая себе в этом отчета, они разговорились, начав с Йена, потом перешли на Арчи. Дальше разговор зашел о воздушном эскадроне, и Джеймс рассказал, как сержант орал на него, что он марширует, как беременная верблюдица. Оба захохотали и почувствовали себя так же, как в тот день, когда она принесла ему вязальную спицу. И пока они шли, им становилось все легче друг с другом, и в конце концов, впервые за все время с тех пор, как Джеймс вернулся домой, они стали болтать о том о сем, смеяться и поддразнивать друг друга. О том, что происходит в мире, говорили очень мало, а о любви – совсем ничего.

На следующей неделе они уже гоняли Мариголд и Терри по полям и лугам, стряхивая с себя зимнюю неподвижность. В этот раз они не говорили, только слушали дыхание лошадей и стук их копыт, скрип кожаных седел, а на обратном пути началась настоящая гонка. Джеймс издал клич краснокожего индейца, как он делал в прежние времена, отбросив голову назад и смеясь, потому что он был впереди, а потом он сдержал свою лошадь, и они рысью вместе проскакали до конюшен.

На следующий день они вышли на прогулку с инвалидами, которые уже были готовы «выйти в дикую природу», как говорил Дэвид. Он тоже приехал, сидя в двойном седле с Эстреллой за его спиной. Клайв шел рядом. Неподалеку от ампутантов постоянно находились Молодой Стэн, Кевин и Гарри.

Наконец 10 марта доктор Гербер выписал Джеймса. Ему предстояло вернуться на тренировочную базу. Проводить его собралась вся семья. Тетя Вер крепко прижала его к себе и сказала, чтобы теперь он старался быть осторожнее, и смахнула воображаемую пушинку с его голубой формы. Отец Джеймса бросил его сумку в багажник и сел в пассажирское кресло. Дядя Джек сказал:

– Ты смельчак, Ричард. Твой парень водит, как дьявол.