Раскол дома

– Брайди, в следующий раз постарайся довериться нам и рассказать все как есть. Мы, возможно, попытаемся отговорить тебя, и, действительно, мы бы запретили тебе, пока ты не повзрослеешь, но в данной ситуации ты сама видишь, что мы были бы правы. Джеймс отказался взять тебя по приказу их лидера, ради твоей и их собственной безопасности. Думаю, что после этой истории ты повзрослела. Если же нет, посмотришь, как оно будет к утру. Ну что, мы все поняли?

По тону его голоса всем стало очевидно, что это не был вопрос. Оберон посмотрел на миссис Мур, и они обменялись улыбками. И в этот момент до Брайди дошло, что они вместе разработали этот план действий. И она бы не удивилось, если бы Матрона тоже оказалась замешанной.

Теперь Брайди потянулась за чаем и сделала глоток. Неважно, что он полностью остыл. Она слушала, как вокруг все разом заговорили, как будто предохранительный клапан был отпущен, и мужчины заговорили о японцах, занявших Пекин, женщины тоже участвовали в разговоре, а потом все перешли к обсуждению завтрашнего меню.

Никто по-прежнему не говорил с ней и даже не встречался глазами. Но отец, однако, улыбался ей, и она чувствовала, что до смерти любит его, как и всегда любила. И мать сказала:

– Давай, Брайди-солнышко, в ближайшее время приготовим этот грибной суп?

Брайди заулыбалась.

– Ага, мам. Давай.

Ее простили! Мать махнула ей рукой.

– Иди и расскажи еще раз, как его делать. Твой отец прав. Мы ошибались. Вер и я сделали бы то же самое. Прости меня, дорогая моя девочка.

Вер, побледневшая от страха за своего сына, улыбалась ей.

– Конечно, Брайди. Я не знаю, нужно ли тебе взрослеть, но совершенно ясно, что тут есть те, кому это точно необходимо. Прежде всего, думаю, мне.

Брайди улыбнулась. Все наконец закончилось. Хотя не совсем. Она еще не рассказала им правду про Тима. Он приезжал, но она выгнала его. Брайди поставила на стол чашку и открыла было рот, но не смогла ничего сказать. Нет, не сейчас, иначе все начнется сначала, а она слишком устала, слишком расстроена, слишком встревожена.

Глава 18

Испания, середина сентября 1937 г.

Джеймс сидел в кузове грузовика, крепко держа зажатую между ног винтовку. Арчи смотрел на горы. Казалось, они совсем рядом, брось камень – и попадешь, но на самом деле были гораздо дальше.

– Так что же, по-твоему, значит, подготовка повышенной сложности? – произнес, растягивая слова, Фрэнк, американец. – Еще больше бегать, еще больше отжиматься и еще больше этих гнусных спагетти. Тебе ничего, Джейми-дружок, когда ты всю жизнь пашешь и стрижешь изгороди или что ты там делаешь у своего дяди, но мы-то пришли из контор… – Выразительная гримаса говорила сама за себя.

Джеймс уперся подбородком в сложенные ладони, образовавшие сверху на прикладе винтовки некое подобие валика. Ствол был тщательно смазан, ложе блестело. Йен толкнул его локтем:

– Опять изучаешь свой пуп? И зачем? Сегодня он такой же, что и вчера.

Джеймс усмехнулся. Йен мучился с начальной подготовкой, потому что, как он говорил, все его упражнения всегда сводились к тому, чтобы засунуть в пасть сигарету. Он продолжал в том же духе и от приказов сержанта Коффи делать дополнительные отжимания только отшучивался. Он был лучшим стрелком во взводе – факт, удививший их всех, особенно самого Йена.

– Я просто представляю, что мне нужно попасть вам в задницу, сержант Коффи, и тут все само получается, – объяснил он.

Тем не менее ему было сказано снова делать отжимания, и он согласился, что дело того стоило. Сегодня, уезжая из лагеря, все отдали честь сержанту Коффи и потом махали, когда грузовик газовал, а Йен отвесил поклон, а потом рявкнул:

– Вы настоящая сволочь, сержант, но вы – наша сволочь, и у меня хватит мускулов, чтобы это доказать. Наверно, я должен быть вам благодарен.

Остальные стащили его вниз, и сержант Коффи засмеялся впервые за все это время.

Когда они прибыли к казармам, расположенным на пастбище у холма, их приветствовали сержант Миллер и капрал Бадиа, каталонец. Потом их провели через еще более труднодоступную местность, а каталонцы из взвода Бадии устроили засаду и напали на них, стреляя холостыми патронами. Джеймс начинал понимать, почему его дяди и отец отличались от тех, кто не был на войне.

Всю следующую неделю их учили обращаться с легкими пулеметами, и они стреляли до тех пор, пока стволы не раскалялись добела. Каждый вечер несколько человек из взвода отправлялись в близлежащую деревню. Когда наконец пришла очередь их бригады, они вместе с Фрэнком и Бойо отправились по дороге в ту сторону, где горел свет, и услышали звуки аккордеона и разнобой голосов задолго до того, как пришли. Они пили в кафе вино и коньяк, а вокруг ламп вились мотыльки. В дом напротив кафе заходили мужчины и через полчаса выходили.

– Бордель, – заявил Йен. – Кто желает?