Раскол русской Церкви в середине XVII в.

Более того: насильственное причащение старообрядцев при помощи специально изобретенного и изготовленного кляпа с воронкой видели и описали авторы разных эпох и местностей. Например, Иван Филиппов в «Истории Выговской пустыни» в самом начале XVIII в.: «Кляпы в уста покладающие, вливаху причастие», и многие, действительно, так приобщились «никонианским» тайнам, «инии же в устех удерживаху не проглотивше, и вышедше из церкви пометающе из уст, плеваху на землю» [4, с. 95]. Это совершалось не в застенках или темных углах и подвалах, но при совершении литургии в храме, у всех на виду; и не комсомольцами — пропагандистами атеизма, а священниками государственной Церкви; можно представить себе, какие чувства эта церемония возбуждала в народе: в «никонианской» его части — свои, в старообрядческой — свои. Совершалось это не здесь или там, но, как писал в 1780-х гг. добросовестнеишии и осведомленнейший участник и наблюдатель событий — «всюду <…> неправеднаго агньца нуждею во уста вълияние» [99, с. 120]. В древности насильно причащали (приблизительно таким же кляпом) несогласных с их доктриной ариане (см. «Церковные летописи» Барония) и иконоборцы (см. письма прп. Феодора Студита); еще раньше римские власти так же «причащали» христиан идольским жертвам (см. жития многих Святых, например, 16 апреля, речь св. мц. Ирины). Бывали и случаи принудительного причащения большого количества старообрядцев единым, так сказать, мановением начальства; например, знаменитый архим. Маркелл Родышевский († 1743), арестовав в Риге 500 человек старообрядцев, всех их приказал исповедать и причастить. Так причащали старообрядцев, считая их при этом «хуже жидов»! — выражение знаменитого митр. Арсения Мациевича [4, с. 104]. В отношении духовных и светских русских властей к старообрядцам редкостные в истории ложь, продажность и жестокость переплетались и сорастворялись, получая в ответ ненависть и презрение.

Ясно, что «громадное большинство старообрядцев было незаписным <то есть тайным, неявным>: они жили тайно, скрываясь от властей»; явных старообрядцев в России не могло быть очень много; слишком тяжела была их жизнь; особой тяжестью ложилось на них то, что «разыскивать их <то есть тайных старообрядцев> были обязаны и сами записные <то есть явные, легальные> старообрядцы. Правительство заставляло их быть предателями своих родных отцов и матерей, братьев и сестер» [4, с. 116). Таким образом, как сказано выше, определение численности старообрядцев тайных всегда было проблемой для фискальных органов государства, статистиков и историков; нет твердо установленных цифр и сейчас, как нет и твердо установленных границ между старообрядцами явными и тайными. Цифры всегда получались разные в зависимости от того, кого считали старообрядцем.

Пример «предательства»: «Раскольники, жившие в керженских скитах <…> были недоступны для самих сыщиков <…>, так как эти скиты расположены были в обширных, непроходимых и в то время малоизвестных лесах. <…> Посему розыски <…> производились только при помощи некоторых обращенных из раскола лиц, которые сами долгое время жили в скитах и подробно знали топографию лесов керженских. <…> Керженские скиты с этого времени потеряли значение неведомой страны. <…> Работавшие здесь сыщики составили список скитов с указанием их названий, местоположения и числа проживавших в них раскольников» [86, с. 35–36].

Выше упомянуты нравственные пытки; коротко расскажу лишь об одной. Павел Любопытный писал о старообрядческих похоронах: «Если же похороны бывали производимы по указам высшаго начальства, во время дня <а не тайно от начальства, ночью> и на определенном от правительства месте, то, по исправлении вышеозначеннаго обряда над умершим, везли его в кладбище на гнусной сброе и животном, с сидящим на гробе трубочистом, с имеющимся у него в руках помелом или шваброю; безобразясь, изрыгал скверный мiрские хулы на святую нашу Церковь и покойника. Сии варварские поступки продолжались над Христовою Церковью в столицах и губерниях до 1762 г. <…>, а в некоторых местах позже»; цит. по [33, с. 302–303]. Я не слышал, чтобы такие похороны бывали даже в 1930-е гг.

Для старообрядцев-поповцев и беспоповцев, признающих и совершающих, так или иначе, брак (то есть для большинства старообрядцев), настоящей пыткой была его недействительность по русским законам. Она привела к миллионам семейных драм и получению за взятки миллионов подлинных, но лживых, и изготовлению миллионов фальшивых документов. «5 декабря 1834 г. было издано высочайшее повеление, что "браки раскольников, венчанные вне церкви, в домах и часовнях и неизвестными бродягами, не могут быть признаваемы за браки законные, а за сопряжения любодейные; к детям от таких браков не прилагаются гражданские законы о правах наследства"» [111, с. 411–412].