Раскол русской Церкви в середине XVII в.

Вышеприведенные датировки, несомненно, верны; отсюда ясно, что русские получили от греков, крестивших их в X в. и от греков — русских митрополитов в X–XV вв. именно двуперстие для крестного знамения и священнического благословения. И русские сохранили его без изменений (кроме постепенного расширения трактовки позиции среднего перста и трех «второстепенных» перстов — большого пальца, безымянного и мизинца — в XVI–XVII вв.; см. с. 138) до середины XVII в. с обычной для них (как я пытался объяснить выше) привязанностью к обряду. Итак, и греки, и русские защищали свое перстосложение (русские — единое для всех двуперстие, а греки — троеперстие для крестного знамения и имянословие для священнического благословения), как идущее от самого Христа. (Нет чего-либо невозможного или противоречивого в том, что сам Христос, воздев руки, благословил Апостолов, покидая их, двуперстно, употребив общеизвестный жест благопожелания, и этим освятив, сакрализовав его). Фактически двуперстие существовало до XVI в. повсюду в Церкви (с постепенно нараставшими национальными особенностями, к числу которых можно отнести и русские) с древнейших времен и не имело «конкурентов» с VI в. (приблизительно), троеперстие «возобладало» во всех, кроме России, православных странах в середине XVI в. (что отмечено Стоглавым собором в 1551 г.), появившись, вероятно, на 100–130 лет раньше (что отмечено анафемами в древних рукописях, цитированных в [46] и [54] и, возможно, Григорием Цамблаком в Констанце в 1418 г., но наиболее вероятно — падением Константинополя); благословляющее имянословие было измышлено в середине XVI в. Таким образом:

Русские были в этом споре не вполне правы, так как они не знали, что: а) в начале христианства было и единоперстие, б) осмысление двуперстия менялось в ~VII–X вв. во всем христианском Mipe, в) оно и его осмысление детализировались в XVI–XVII вв. в России и, поэтому, в середине XVII в. требовалось сгибание среднего перста и соединение воедино концами трех «вспомогательных» перстов, г) двуперстие, оставаясь везде двуперстием, постепенно и без ломок приобрело к XVI в. в разных странах местные особенности — например, на Западе, в Армении, в Эфиопии. — Одним словом, русские не знали, что двуперстие развивалось, эволюционировало. Греки же, в противоположность русским, были принципиально и вполне неправы, и их неправоту ясно и очевидно, несмотря на замалчивание, обнаружило странное и не засвидетельствованное какими-либо древними памятниками и документами новоизмышленное раздвоение перстосложения.

Впервые имянословное перстосложение описал прот. Николай Малакса, который, по словам архим. Порфирия (Успенского) «был, в 1558 году, справщиком книг в Венецианской греческой типографии у Андрея Спинелли, который по принятому тогда обыкновению, исправлял печатные книги по своему» [54, с. 95]. Многие старообрядческие авторы считали, что Николай Малакса его и измыслил; это вполне вероятно, хотя нельзя, конечно, считать это доказанным; ясно только, что оно появилось в годы его жизни.

(Замечательно придуманное старообрядцами выражение для обозначения имянословного жеста «никонианского» священника; избегая употребить в данном случае слова «благословить» или «крестить», они говорили: «малаксать»! [69, с. 399]. Каков потенциал презрения и ненависти! — и, замечу, именно к имянословию, а не к троеперстию; о троеперстии старообрядческие писатели всегда говорили спокойно: «молиться тремя перстами — неправильно», и т. п. Они чувствовали, вероятно, что троеперстие и имянословие — явления разного порядка).