Раскол во времени

— Ничего особенного, просто детективная работа. Это говорит о том, что он обсуждал с кем-то эти адреса. А затем этот человек сделал запись о Катрионе на противоположной стороне листа и, конечно, Эвансу нужно было сохранить эти записи.

Она кивает, пока мы идем, и продолжает кивать, как будто обдумывая это. Я тоже погрузилась в свои мысли. Если я мысленно отойду от связи в записке между Катриной и Эвансом, там будут полезные данные о ее прошлом. Возможно, я смогу использовать это, чтобы выяснить, кто пытался ее убить.

Затем, не оглядываясь, Айла как бы небрежно произносит:

— Чего ты мне недоговариваешь, Мэллори?

Я не отвечаю.

После паузы продолжает:

— Ну, я должна быть благодарна за то, что ты не пытаешься лгать, что ничего не скрываешь. Ты должно быть шокирована связью между убийцей и Катрионой. Разве это не невероятное совпадение? Ты ведь сама говорила, что не бывает совпадений, а это значит, что у тебя есть объяснения этому.

— Я хотела бы проверить этот адрес, — указываю на третью запись, рядом с которой вопросительный знак и дата.

— Правда? Или просто уходишь от ответа?

— Правда. Хотя у этого есть дополнительная привлекательность, позволяющая мне уклониться от вопроса, на который пока не хочу отвечать. Да, я лишь слегка удивлена связью между Эвансом, Катрионой и третьим лицом.

— Значит этот третий — убийца?

Я протягиваю бумагу.

— Где это? И не пытайся утаить ответ ради моей безопасности, иначе я просто подойду к тем парням, сверкну грудью и очень мило спрошу.

Она фыркает:

— Почему-то я не могу себе представить, как ты «сверкаешь» своей грудью или мило спрашиваешь.

Я опускаю взгляд.

— Пожалуйста, сэр, может вы могли бы мне помочь. Я пытаюсь найти дом моей пожилой тети, которая недавно переехала, и кажется, что меня послали совершенно не в тот район. Я всего лишь бедная доярка из деревни, совсем одна в большом городе и так напугана. — Я прочищаю горло. — Ладно, последняя часть, возможно, перебор.

— Зависит от того, нужны ли тебе указания или карета с сопровождением.

— И колени, чтобы сидеть на них?

Она давится смехом.

— Да, я полагаю, что карета была бы, к сожалению, переполнена, заставив тебя устроиться на коленях. — Она качает головой и берет записку. — Это примерно в полумиле ходьбы. Пойдем со мной.

Мы стоим перед магазином игрушек, и я пялюсь на него так, словно мне снова шесть лет, и я стою перед подобным местом в Нью-Йорке. В детстве этот крошечный магазинчик разочаровал бы меня по сравнению с яркими и красочными магазинами, к которым я привыкла, но, став взрослой, я испытываю настоящую ностальгию по миру, который видела только на рождественских открытках и в праздничных фильмах. Место викторианской магии, с марионетками, танцующими в витрине, и поездом, готовым пыхтеть вокруг базы.

— Каплан, — бормочет Айла, глядя на вывеску, — разве это не то, против чего выступали друзья Эванса?

— Магазина игрушек?

— Эмигрантов.

Я непонимающе смотрю на нее.

— Владельцы — русские евреи-эмигранты, — говорит она.

Я собираюсь спросить, знает ли она их. Затем до меня доходит: название магазина. Да, если напрячься, я, наверное, смогу распознать Каплан как еврейскую фамилию, но для меня это ничего не значит. Не следует предполагать, что кто-либо с еврейской фамилией обязательно является эмигрантом. Или не следует предполагать это лишь в том случае, если находишься в Ванкувере двадцать первого века.

Тогда я задаю другой вопрос:

— Откуда ты знаешь, что они русские?

— Я оговорилась, — отвечает она. — Они могут быть из славянских стран. Они также могут быть ранними эмигрантами. У меня есть подруга, дед которой бежал из России после казни Григория Пятого. Как она говорит, из огня да в полымя, но, по крайней мере, это казалось в половину менее опасным для жизни. Дело в том, что это устоявшийся бизнес, работающий под откровенно иностранным именем, и поэтому он мог привлечь внимание друзей Арчи Эванса.

Я хмурюсь, разглядывая магазин.

— Я удивлена, что он работает, ведь сейчас Шаббат.

Она удивленно вскидывает брови.

— Это ведь не воскресенье, Катриона.

— Для евреев Шаббат — это суббота.

Эмоция похожая на грусть проскальзывает по ее лицу.

— Ах. Я этого не знала. Моя подруга никогда особо не делилась со мной своей верой. Боюсь, это отметило бы ее как чужую, даже со мной. Если бы они закрывались в субботу, они бы стали чужаками, — она кивает в сторону магазина. — Так что они не закрываются. А по субботам может быть очень многолюдно. Некоторые местные фабрики стали разрешать своим рабочим уходить после полудня, чтобы провести выходные со своими семьями.

— Угу, мы еще не в эре двухдневных выходных.

— Хм?

Я качаю головой:

— Ничего важного. Что касается магазина, находящегося в списке Эванса, мы знаем, что эта группа выступает против эмиграции. Мы знаем, что он кому-то продавал информацию об их деятельности. Если это место было мишенью, возможно, это то, что он продавал.

Я прохожусь по списку.

— Какой из них еще есть поблизости?

— Последний — через квартал.

— Давай взглянем.

Глава 33