Расколдуйте это немедленно!

— Хорошо, буду вести себя адекватно. — Подумала и добавила нарочито-сладким голосом: — Мой медвежоночек… Плюшевый… Можно я буду звать тебя Умкой?

— Не переигрывай, — хмуро сказал блондин.

Он подарил новый суровый взгляд и тут же направился к двери, чтобы вернуть компанию, которая, как выяснилось, отиралась в коридоре.

Парни возвращались молча, смотрели заинтригованно, и только Ларн от реплики не удержался:

— Ну, что? Вы, наконец, поссорились и она теперь моя? — с искренней надеждой вопросил эльф.

— Вообще забудь! — рыкнул на него Вил.

Все переглянулись, а я… поднялась и отправилась за гитарой, которую поставили в самый дальний угол. Подхватила инструмент и… ну, собственно, в том же углу и осталась. Плюхнулась прямо на пол, провела когтистой лапкой по струнам и принялась бездумно зажимать аккорды. Общаться с магами-недоучками не хотелось — да ну их всех!

Парни отнеслись к моей попытке уединиться спокойно, а сами принялись что-то обсуждать — что именно, я не слышала, да и слышать не желала. Просто сидела, перебирала струны и пыталась поразмыслить о сложившейся ситуации. Со всех сторон получалось, что это полная засада. Абсолютный и беспросветный трындец.

В какой-то момент вспомнилась подходящая песенка, и я сама не заметила, как перестала брынчать и начала играть. И запела…

Просто настроение было подходящим, и песня один в один про меня, особенно учитывая предстоящую церемонию.

Когда вынесен приговор
Устами глухого судьи,
Когда мне помогут встать со скамьи,
А палач свой наточит топор,
Когда ожиданье пройдёт
В часах надоевшего сна,
Когда, наконец, я открою глаза
И время моё истечёт,

Когда я умою лицо,
…накрашусь и причешусь,
Пришедшим за мной искренне улыбнусь
И с ними сойду на крыльцо,
Вдохну утренний аромат,
С улыбкой вокруг посмотрю,
С уверенностью в то, что скоро умру,
Оставлю пустой каземат.

Пойду по дороге вперёд,
Последнюю песню свою
Обалдевшему конвою спою
По дороге на эшафот.
И жизненный водоворот
Уйдёт, не оставив следа,
Когда будет пройдена мной до конца
Дорога на эшафот.[2]

Пела я сперва тихо, а потом приободрилась и прибавила громкость. На последнем куплете вообще весело стало — настолько, что едва этот самый куплет закончился, затянула дурноватым голосом: лай-ла-ла-ла-лай-ла, лай-ла-ла-ла-ла!

Это «ла-ла» я воспроизводила долго, и лишь бабахнув в последний раз по струнам, вспомнила, что не одна, и обратила внимание на остальную компанию. Парни смотрели оторопело — все, включая мишку.

Но именно он опомнился первым — громко хлопнул в ладоши и заявил:

— Ага, а вот и замена нашему танцу!

— В смысле? — нахмурилась я.

— В смысле, мы вместе споём песню, — оскалившись, заявил оборотень. Тут же глянул на часы и добавил: — У тебя есть полчаса, чтобы подобрать что-нибудь подходящее.

Я поперхнулась воздухом и выпалила:

— Чего-о?

— Ничего, — отозвался Карвил с видом командира. — Песню подбирай.

У меня аж… аж слова от переизбытка чувств кончились! А когда немота прошла, я тоже посмотрела на часы и напомнила:

— До церемонии не полчаса, а полтора.

— Но тебе ещё одеться нужно, — Карвил кивнул на коробки, — а мне выучить слова и отрепетировать.

Логика была железная, но…

— Я не хочу с тобой петь!

Ответом на заявление стали выразительно покрасневшие глаза и суровое:

— Напомни-ка, что мы с тобой только что обсуждали?

В общем, тирания — это у них семейное. Я недавний разговор, конечно, вспомнила и насупилась, но потом выдохнула и, стараясь не выдать коварную улыбку, кивнула.

— Хорошо, милый, будет тебе песня.

— Это должен быть дуэт про неземную любовь, — уточнил Вилли.

— Как скажешь, дорогой.

Парни переглянулись, напряглись, зато Карвил в результате не сомневался. Ну, что ж… Подходящей песни не знаю, но сейчас что-нибудь сочиню!

Когда я представила компании результат сочинительства, реакция получилась именно такая, на какую рассчитывала. Иллу с Ларном и Филом слушали внимательно и кивали, Карвил тоже кивал, причём одобрительно, а Дэн сидел, низко опустив голову, и зажимал рот ладонью в явной и — о чудо! — успешной попытке не ржать.

Мне самой удерживать серьёзное лицо было ещё сложнее, но оно того стоило — песня таки прошла цензуру.

После этого я продиктовала слова, ибо почерк, ввиду когтей, был крайне коряв, и… ну, собственно, всё, мне выдали коробки и отправили в ванную, примерять церемониальный наряд.

Дверь я запирала с видом триумфатора, а когда раскрыла коробки, сдулась и признала: один — один, мишки меня тоже сделали.