Расколотая

— Раньше я думала, что из тебя выйдет хороший врач, Кайла, но вижу, что ошибалась. У тебя всегда была боязнь крови?

— Нет! Я… — Я резко обрываю себя. Сейчас, когда она это сказала, все накатывает вновь. Я вижу лишь ее охранника и красное, красное, красное…

Целое море крови. Слезы подступают к глазам, меня начинает трясти. Столько крови. Забыть, не вспоминать, отогнать прочь…

Но Катран сказал, что я не должна забывать. Я должна помнить, я…

Катран. Он убил его. Перерезал горло и сделал это на моих глазах, почти говоря: вот, смотри. Зачем он убил его? Зачем так жестоко?

Боязнь крови делает бойца непригодным для борьбы.

— А можно побороть боязнь? — спрашиваю я.

— Конечно, хотя это нелегко. Самый действенный способ — систематическое снижение порога чувствительности, десенсибилизация, когда ты постоянно смотришь в лицо страху в контролируемой обстановке до тех пор, пока он не начнет терять свою власть над тобой. Так человека, который боится пауков, помещают в помещение с пауками снова и снова, при этом уча его расслабляться. Когда у тебя на глазах убьют еще пару десятков человек, твоя фобия пройдет.

Когда у тебя на глазах убьют еще пару десятков человек… От этих ее слов перед глазами все начинает кружиться, и я снова там. Мелькают картинки, как в устаревшем ЗБ-ужастике, где всякая жуть выпрыгивает на тебя вновь и вновь. Не оставляет в покое.

Взрывы, крики, кровь. Я обхватываю голову руками, съеживаюсь в комок, краем сознания отмечая, что доктор Лизандер зовет меня по имени, что ее рука на моем плече. Я дрожу и силюсь побороть приступ, крепко зажмуриваюсь, но он не проходит. Резкий свист, вспышка, взрыв. Полный автобус детей. Окровавленные руки колотят по окнам. И все опять повторяется сначала. Прокручивается снова и снова.

Бег по кругу… бесконечный повтор? С осознанием этого образы искажаются и превращаются во что-то плоское. Киноэкран. Я на стуле, не могу пошевелиться. Все те ужасы — не реальность. Я не была там, но вынуждена наблюдать: попытка снизить чувствительность, которая так и не удалась.

Я выпрямляюсь, открываю глаза. Возможно… я никогда никого не убивала. Может, просто не могла.

Время идет. Я избегаю взгляда доктора Лизан- дер. Она, должно быть, знает, что все это — моя вина, однако же ничего не говорит и не делает. Она погружена в себя, спокойная, сдержанная.

Настороженная и выжидающая.

Потом — звук подъезжающей машины. По другую сторону двери раздаются голоса, и меня пробирает озноб. Голос Нико. Только он мог приказать запереть меня. Почему?

Минуты идут, потом нашу дверь отпирает сам Нико.

— Ну, здравствуйте. Доктор Лизандер, полагаю? Вы желаете выйти? Время выпить чаю.

Он придерживает дверь, улыбается, словно гостеприимный хозяин желанному гостю. Поколебавшись, доктор переступает через порог, и Нико поворачивается, чтобы бросить ключи в ящик стола. Я уже начинаю думать, что он оставит меня без внимания, но, пригласив доктора сесть за стол, Нико поворачивается ко мне.

— И что у нас тут? — Он морщит нос. — Ох, дорогое дитя. Пожалуй… да. Думаю, ты составишь нам компанию, но сначала тебе нужно немножко помыться.

Он поворачивается к Тори.

— Отведи ее помыться и найди какую-нибудь одежду, пожалуйста, потом приведешь сюда.

Она выталкивает меня через дверь и тащит вокруг дома. У меня мелькает мысль: бежать! Но дом охраняют: Катран и еще двое с оружием. В честь присутствия доктора Лизандер, без сомнения.

— Жди, — бросает Тори, уходит за угол, и я слышу, как журчит вода. Она возвращается с ведром и выливает ледяную воду мне на голову. Я кашляю и отплевываюсь. Она отходит назад, раздумывает.

— Нет, маловато. — Еще раз окатывает меня из ведра и оставляет, дрожащую, а сама идет в дом. Возвращается через минуту.

— Надень это, — приказывает она и бросает мне джинсы и толстовку. Я поднимаю глаза: охрана смотрит. Катран кашляет, бросает на них многозначительный взгляд, и они отворачиваются.

Трясущимися руками я стягиваю с себя мокрую одежду. Голова кружится. Когда я наклоняюсь, чтобы натянуть джинсы, в глазах начинает темнеть, и я чуть не падаю. Натягивая кофту через голову, трясусь так сильно, что никак не могу попасть в рукава, пока Тори не помогает, нетерпеливо дернув. Двое охранников все еще стоят, отвернувшись, но не Катран. Он смотрит мне прямо в глаза, взгляд спокойный, ровный, говорящий что-то. Что?

— Пошли, — отрывисто бросает Тори, с отвращением отшвырнув ногой мою одежду. — Нико ждет. — Она улыбается, и по коже у меня бегут мурашки. Я вхожу вслед за ней в дом. Внутри не намного теплее, чем на улице, и меня колотит от холода и страха.

В кабинете Нико появился дополнительный стул.

— А вот и ты, — говорит он. — Присаживайся, Кайла.

Тори мешкает в дверях.

— Иди, — приказывает Нико, и она выскакивает за дверь и прикрывает ее за собой, но я все же успеваю заметить выражение ее лица: сильнейшее раздражение.

— Чаю, Кайла? — спрашивает Нико, держа чайник в одной руке.

— Д-да, пожалуйста, — бормочу я. Зубы стучат, несмотря на все попытки взять себя в руки.