Расколотое 'Я'

Рассматривая застенчивость с подобных точек зрения, мы уклоняемся от главного вопроса, встающего перед индивидуумом, чье основополагающее экзистенциальное положение соответствует онтологической неуверенности и чья шизоидная природа есть отчасти прямое выражение -и причина - онтологической неуверенности, а отчасти попытка ее преодолеть; или, выражая последнее замечание со слегка иной точки зрения, отчасти попытка защитить себя от угроз своему бытию, являющихся следствиями его неудачи при достижении надежного ощущения собственной индивидуальности.

Самосознание в онтологически неуверенной личности играет двойную роль.

1. Осознание себя и знание, что другие люди осознают его, являются средствами уверить самого себя, что он существует, а также существуют и они. Кафка ясно демонстрирует это в рассказе "Разговор с просителем". Проситель начинает с экзистенциального положения онтологической неуверенности, он заявляет: "Не было ни одного случая, когда бы я убедился изнутри, что жив". Поэтому потребность обрести убежденность в своей жизненности и реальности вещей является основополагающим вопросом его экзистенции. Его поиск подобной убежденности проходит через ощущение самого себя объектом в реальном мире; но, поскольку его мир нереален, он должен стать объектом в мире кого-то другого, ибо предметы другим людям кажутся реальными и даже спокойными и прекрасными. По крайней мере, "...должно быть так, ибо я часто слышу, как люди говорят о них, будто они именно таковы". Отсюда проистекает его признание: "...не сердитесь, если я скажу вам, что цель моей жизни -заставить людей посмотреть на меня" (разрядка моя.-Р. Д. Л.).

Дополнительным фактором является прерывность во временном "я". Когда существует неуверенность индивидуальности во времени, существует склонность полагаться на пространственные средства установления личности самого себя. Вероятно, это отчасти ответственно за превосходящую часто все другое важность для человека быть увиденным. Однако порой ее может замещать склонность полагаться на осознание себя во времени. Особенно это так, когда время переживается как последовательность мгновений. Потеря отрезка в линеарной последовательности мгновений из-за невнимания к временному "я" может ощущаться как катастрофа. Дули [13] дает различные примеры такого временного самоосознания, проистекающего отчасти из "борьбы человека со страхом уничтожения" и его попытки сохранить свою цельность "несмотря на угрозы поглощения, сокрушения или потери... индивидуальности...". Один из ее пациентов сказал: "Я забылся прошлой ночью на "Ледяном карнавале". Я был настолько поглощен его зрелищем, что забыл, сколько времени, кто я и где нахожусь. Когда же я внезапно осознал, что не думал о себе, я до смерти напугался. Появилось ощущение нереальности. Я никогда не должен забываться ни на единую минуту. Я слежу за часами и занимаюсь делом, а иначе я не буду знать, кто я такой".

2. В мире, полном опасностей, быть потенциально видимым объектом значит постоянно подвергаться опасности. Самосознание тогда может стать полным дурных предчувствий осознанием себя как потенциально подверженного опасности из-за простой видимости другими. Очевидная защита против подобной опасности - так или иначе сделаться невидимым.

В действительности этот вопрос всегда сложен. Проситель Кафки делает целью своей жизни заставить людей посмотреть на него, поскольку тем самым он ослабит состояние деперсонализации, дереализации и внутренней мертвенности. Ему нужно, чтобы другие люди переживали его как реальную живую личность, поскольку он никогда не был убежден изнутри себя, что жив. Однако это подразумевает веру в доброкачественность способности понимания у другого человека, которая не всегда имеет место. Если ему становится известно о чем-то, оно становится нереальным, хотя он "всегда чувствовал, что они некогда были реальны, но теперь улетучились". Не нужно удивляться, обнаружив, что подобная личность в какой-то мере обладает недоверием к осознанию себя другими людьми. Например, что, если они, в конце концов, обладали о нем таким же "непрочным знанием", как и он о них? Мог ли он полагаться больше на их осознание, чем на свое собственное, в поисках убежденности в том, что жив? В сущности, очень часто равновесие смещается так, что индивидуум видит величайший риск в том, чтобы стать объектом осознания другой личности. Миф о Пересе и голове Медузы, "дурной глаз", заблуждение о лучах смерти и тому подобное, как я считаю, относятся к данному страху.

На самом деле, рассмотренный с биологической точки зрения, сам факт того, что животное видимо, подвергает его риску быть атакованным своими врагами, а у всех животных есть враги. Поэтому в собственной видимости заложен основополагающий биологический риск; в собственной невидимости основополагающая биологическая защита. Мы все используем некую форму маскировки. Ниже следует описание, данное пациенткой, использовавшей своего рода магическую маскировку, чтобы помочь себе в борьбе с тревогой, когда ей было двенадцать лет.