Расколотое королевство

И ее одежда… Кайлин всегда любила носить джинсы и фланелевые рубашки на размер больше. На девушке, которая сейчас стоит передо мной, кремовая юбка длиной до колен с черно-красными полосками и блузка в тон с длинными рукавами с кружевами на манжетах и воротничке. На ее ногах красуются стеганые балетки с блестящими черными носками, украшенными золотистыми буквами «С». Волосы с одной стороны убраны назад и закреплены заколкой с теми же самыми буквами, усеянными стразами – черт, а может, это даже бриллианты.

Она выглядит так, словно сошла с рекламы на страницах дорогого журнала.

Я хмурюсь и опускаю отвергнутую руку на колени.

– Погоди, ты не Кайлин, – прищурившись, говорю я. Девушка кажется смутно знакомой. – Ты… Фелисити?

Глава 5

Хартли

– Она самая, – блондинка осторожно приподнимается на цыпочках, чтобы посмотреть на мешочек капельницы. – Хм, морфин. Тебе хотя бы дают приличные наркотики.

Фелисити Уортингтон я знаю в основном благодаря ее репутации – типа как какую-нибудь знаменитость – наверное, поэтому мне удалось вспомнить ее саму, а не то, общались мы с ней или нет. Уортингтоны – видные фигуры в Бэйвью: живут в огромном доме на побережье, ездят на дорогих машинах, а их дети устраивают грандиозные вечеринки, фотографиями с которых пестрят аккаунты в «Инстаграме» и которые вы ни за что не захотите пропустить.

Я даже представить себе не могу обстоятельства, при которых мы с Фелисити могли бы подружиться, что уж говорить о том, почему она сидела в больнице и ждала, чтобы повидаться со мной.

– Поверить не могу, что я первая, кто тебя навестил, – говорит Фелисити, перебрасывая светлые волосы через плечо.

– Я тоже, – что-то в ней вызывает во мне смутную тревогу.

Она выгибает идеальную по форме бровь.

– Слышала, ты частично потеряла память. Это правда?

Мне бы хотелось сказать «нет», но подозреваю, что моя ложь будет тут же раскрыта.

– Да.

Фелисити вытягивает руку и щелкает украшенным кристаллами ногтем по трубке моей капельницы.

– И еще твой доктор сказал, что нам нельзя восполнять твои пробелы в памяти, потому что это может слишком сильно запутать тебя.

– Тоже верно.

– Но ты уже умираешь, как хочешь все узнать, правда? Почему я здесь? Как мы стали подругами? Что с тобой произошло? Эти дыры в твоих воспоминаниях необходимо заполнить, разве не так? – Она обходит кровать, а я наблюдаю за ней, как за крадущейся змеей.

– Почему ты здесь? – Какое-то шестое чувство подсказывает мне, что мы далеко не подруги. Наверное, это из-за того, как Фелисити смотрит на меня, словно я часть какого-то научного эксперимента или опытный образец, а не человек.

– Моей бабушке сделали операцию на бедре. Она лежит через две палаты от твоей, – Фелисити показывает на дверь.

Звучит логично.

– Ого, надеюсь, она скоро поправится.

– Я передам ей твои пожелания, – отвечает Фелисити и смотрит на меня так, словно ждет еще вопросов.

Я чуть не закусываю язык, чтобы удержаться и не задать их. У меня накопилась целая куча, но мне не нравится, что отвечать будет именно Фелисити.

Она не выдерживает первая.

– Разве ты ничего не хочешь узнать?

Много чего. Я перебираю вопросы, чтобы задать самый безопасный.

– Где Кайлин? – Я осторожно двигаю шеей, стараясь не обращать внимания на пронзительную боль.

– Какая Кайлин? – Фелисити хмурится, по-настоящему растерявшись.

– Кайлин О’Грэйди. Маленькая, рыженькая. Играет на виолончели. – Фелисити продолжает тупо смотреть на меня, и я добавляю: – Она моя лучшая подруга. Мы вместе учились у мистера Хейза в Центре искусств Бэйвью.

Похоже, проблемы с памятью не у меня одной.

– О’Грэйди? Мистер Хейз? Ты в каком веке живешь? Этот педик сбежал из города два года назад, примерно в то же самое время, когда О’Грэйди переехали в Джорджию.

– Что? – Я ошарашенно моргаю. – Кайлин живет в доме по соседству с нами.

Лицо Фелисити приобретает странное выражение, которое я не могу разгадать, но от него у меня по спине пробегают мурашки.

– Сколько тебе лет, Хартли? – спрашивает она, наклонившись над изножьем моей кровати, и в ее золотисто-карих глазах сверкает что-то похожее на ликование.

– Мне… Мне… – В голове вспыхивает число «четырнадцать», но чувствую я себя старше. Как мне не знать свой собственный возраст?

– Мне пят… семнадцать, – быстро исправляюсь я, в то время как у Фелисити округляются глаза.

Она прижимает руку ко рту и тут же опускает ее.

– Ты не знаешь, сколько тебе лет? Невероятно!

Фелисити вытаскивает свой телефон и начинает что-то печатать. Похоже, он новый, но опять же у нее всегда были гаджеты самой последней модели, дизайнерская одежда, дорогие сумки.

– Кому ты пишешь? – требовательно спрашиваю я. Звучит грубо, но и она ведет себя соответственно.

– Всем, – отвечает Фелисити, бросив на меня такой взгляд, словно моя голова пострадала куда больше, чем диагностировал доктор.

Я нажимаю кнопку вызова медсестры.

– Можешь уходить, – сообщаю я девице. – Я устала и не заслуживаю такого обращения.