Расколотое небо

Он громко кряхтел, шумно дышал, нагибаясь, чтобы поправить камеры противоперегрузочного костюма; лицо его, стянутое резиновой маской гермошлема, покраснело. В стратосферу Пургин летал ровно столько, сколько предписывал курс подготовки, и всякий раз долго ругал высотное обмундирование.

Подошел лейтенант Донцов, ведомый Васеева.

— Как летается, лейтенант? — спросил Кочкин.

Донцов застеснялся, вопросительно поглядел на Васеева.

— Пилотирует в воздухе неплохо, — сказал Васеев. — Только профиль посадки пока не постоянен: то подведет машину к земле тютелька в тютельку, то подвесит метра на два. Вот и решили с комэском проверить технику пилотирования в зоне и провести по кругу на двухместном. Покажу на спарке распределение внимания на посадке, правильный профиль, а потом сам выполнит парочку полетов по кругу. Так, Донцов?

— Так точно, товарищ капитан, — ответил Донцов.

Махнув на прощание сыновьям шлемофоном, Васеев направился к спарке. За ним пошел Донцов. Неожиданно Геннадий остановился и запрокинул голову — в синеве заметил жаворонка. Птица то медленно опускалась к земле, то устремлялась вверх, то зависала на одной высоте. Сверху лились ее звонкие серебристые переливы. Геннадий послушал, полюбовался и, обращаясь к Донцову, тихо проговорил:

— Один жаворонок, а целый мир музыки!

После ухода отца Игорь и Олег пошли к кустарнику, откуда доносился беспокойный птичий писк. Игорь раздвинул кусты и полез в заросли; там было прохладнее и тише.

Писк стал громче, будто птичка была совсем рядом. Затаив дыхание, Игорь раздвинул густую высокую траву. Птичий крик донесся откуда-то сверху. На сухой ветке сидела небольшая пичуга, заметив мальчика, она затревожилась еще больше. Игорь никак не мог понять, почему она так беспокойно себя вела. Сбоку снова раздался писк. Пищала не одна птичка, а две или даже три. Приглядевшись, Игорь заметил небольшое, похожее на круглую серую корзиночку гнездо. В нем, раскрывая желтоватые клювики и прижимаясь друг к другу, сидели пушистые черноглазые птенцы. Игорь хотел было высокими стеблями прикрыть гнездо от чужих глаз, но раздумал: в любое время в эти кусты могут случайно заехать похожие на чудовищ автомобили с большущими черными колесами и раздавить птичий домик.

Что же делать?

Кочкин, вызвавшийся присмотреть за мальчишками, подошел поближе.

— Гнездо? — удивился он. — Вот так фокус! И угораздило же мамашу вывести птенцов в таком неудачном месте!

— Может, отнести в лес? — предложил Игорь.

— Пока не надо. Оставим на месте. Отнесем, когда птенцы подрастут, оперятся.

— А через сколько дней они вырастут?

— Дней через десять — двенадцать.

Их разговор услышали отдыхавшие на полянке летчики и один за другим, вытягивая шеи, вошли в кустарник.

— Осторожно! — остановил их Кочкин, предостерегающе подняв руку. — Здесь птенцы.

— Не уцелеет семейка, — произнес кто-то из молодых летчиков, с жалостью глядя на гнездо.

Подошел замполит.

— Чего это вы в кустах потеряли?

— Там, товарищ майор, Кочкин гнездо птичье обнаружил.

Северин пролез сквозь кусты. Летчики расступились, и он присел над гнездом.

— Совсем маленькие, — удрученно покачал головой Северин. — Тут же их могут запросто раздавить керосинозаправщики. Шоферы сдают назад без опаски, что им кусты! Надо вот что сделать. — Он подозвал дежурного по стоянке: — Предупредите шоферов, чтобы никто дальше линии кустов не заезжал. Скажите, что там гнездо.

— А может, лучше это место оградить заборчиком? — предложил Кочкин.

— Дельная мысль! Сегодня же поручу ребятам из батальона обеспечения это сделать. — Северин помолчал, усмехнулся каким-то своим мыслям. — Ну разве это не чудо? Грохочут моторы, снуют машины, ходят люди, а птица свила гнездо и вывела малышей, хотя вон какие леса рядом стоят. Каждое живое существо к человеку тянется. Зима тяжелая была, снежная, птицам негде было кормиться, и они летели туда, где человек. А зимой здесь стояла теплушка для обогрева. Тут же механики и ужинали. Ребята хлеб клали на крышу теплушки, тем и спасли птиц от бескормицы. Вот и стало для них это место родным. Тут доброту человеческую они почувствовали.

Кочкин согласно кивнул, посмотрел на часы и заспешил:

— Через пять минут вылет Васеева. Хочу показать ребятам их папу на взлете.

Он повел братьев к высотному домику, откуда хорошо просматривалась взлетная полоса.

Игорь и Олег взялись за руки и впились глазами в начало взлетной полосы. Они впервые видели так близко взлетающий самолет, и этим самолетом управлял их папа. Самолет бежал ровно, устремив длинный острый нос в голубой небосвод, слегка покачиваясь с крыла на крыло, и ребятам показалось, что вот-вот кончится аэродром, а их папа останется на земле. Но, грохоча на всю округу, самолет побежал быстрее, блеснул в лучах солнца и повис в воздухе. Ребята обрадованно запрыгали, замахали руками.

— Ура! Папка взлетел! Папка взлетел! Ура!..

Машина Васеева легко отошла от земли, незаметно подобрала под себя лапки-шасси и, словно сбросив тяжелый груз, стремительно рванулась вперед. Она быстро растаяла в ослепительной голубизне, вызвав восхищение и у детей, и у Кочкина.