Расколотое сердце кондитера (СИ)

— Заявить, что Зефира похитили. И что тебя пытались похитить, но благодаря Бергамоту у твоих врагов ничего не получилось.

Лида взяла в руки чашку, покрутила её, вглядываясь в своё отражение на поверхности чая.

— А мои враги — стражники князя и княгини? — взглянув на подругу, проговорила Лида.

Покачав головой, она вновь опустила взгляд на чашку.

— И что, что стражники? На них что же пожаловаться нельзя?

— Пожаловаться?.. — протянула Лида.

И кому же ей было на них жаловаться? Лида не знала, кто мог защитить её в сложившейся ситуации. К кому ей было податься? К госпоже Арахис она не вернётся — велик шанс попасть в ловушку. И способа вернуться в Марципан, Макадамию или, если бы это было возможно, домой, она тоже не знала.

Лида бессильно опустила голову.

В этот момент в комнату вошёл Бергамот. Он обвёл помещение взглядом и подметил про себя, что с двумя гостьями оно стало ещё меньше. Но не испытывая от этого дискомфорта, он подпёр спиной стену и обратился к Лиде, немного подслушав их разговор:

— Тебя обвинили в измене, Лидия, и ты не просто подданная какого-то правителя, ты — правитель. Жалобы тут не помогут.

— Тогда тем более!.. — возмущённо воскликнула Маня. — Разве можно обвинять в измене королеву? Или кто-то думает, что раз Лида — человек, то о ней можно говорить что вздумается?

— Боюсь, что именно так многие и думают, — не задумываясь, произнёс Бергамот. — В Птифуре происхождение имеет первостепенную ценность, и люди в нашем мире не занимают таких постов. Даже приближёнными становятся немногие, чего уж говорить о титуле королевы.

— Тогда не нужно было допускать меня до турнира, — пробормотала Лида, отставляя чашку в сторону.

Пить душистый чай ей совершенно не хотелось.

«Нужно было отказаться ещё тогда», — подумала Лида, вспоминая, как Максим пытался отговорить её от участия в последнем этапе турнира.

Сколько бы проблем ей удалось избежать, найдись в Марципане с десяток-другой храбрецов. Никто не хотел участвовать в турнире Великих правителей и подвергать свои жизни опасности. Все хотели, чтобы кто-то за них отстоял честь королевской семьи перед Джелато, никто не осмелился выступить против герцога. Корме неё и Зефира.

Вот теперь они пожинали плоды своей храбрости. Или же героизма, о котором, как теперь становится понятно, никто их не просил.

— Прошлого не изменить, ты — королева, — сказал Бергамот, подходя к окну.

Он выглянул наружу, вздохнул и, передёрнув плечами от внезапно разразившегося где-то грома, захлопнул створки. Буквально через секунду по наружным карнизам забарабанил дождь.

— Скорее всего, будет созван суд аристократов, — сказал Бергамот и, заметив на себе недоумевающие взгляды, вспомнил, что Лида, возможно, и не знала, что это такое. — Это слушанья, во время которых судят…

— Аристократов, — перебила его Лида, это ей было понятно и из названия.

«Суд… Меня будут судить?..»

— И что на нём происходит? — спросила она, и в самом деле ничего не зная об этом суде. Она даже ни разу о нём не слышала. — Кто обвинитель? А кто защитник? Если этот суд созовут, должен же меня кто-нибудь защищать?

«И почему тогда, раз уж на то пошло, — подумалось Лиде, — этот суд не созвали из-за пропажи принца Безе?»

— Видишь ли в чём дело, — старательно исследуя взглядом потолок, протянул Бергамот, — суд аристократов созывают для того, чтобы судить аристократов. И судьями на этих слушаньях выступают правители, ведь судят их подданных. В твоём же случае всё несколько сложнее. Ведь насколько я понял из услышанного…

Бергамот замолк, перебирая в голове обрывки чужого разговора, подслушанного им в библиотеке. Как это всё было сложно.

Узнав о том, что Лида в Цедре и её вот-вот арестуют, Бергамот ни секунды не сомневался в правильности своего решения — бывшей сопернице по турниру Великих правителей следовало помочь. Разумеется Бергамот слышал о том, что произошло в Макадамии, но ему с трудом верилось в то, что Лида могла быть к этому причастна. За всю свою жизнь он не встречал более храброго и честного человека. И по этой простой причине его уверенность в её невиновности была непоколебима.

Тот, кто так отчаянно пытался не дать несправедливости свершиться никак не мог быть преступником.

— В общем, — продолжил Бергамот, — дела обстоят следующим образом: ты, Лидия, и царь Кизил обвиняетесь в измене всех народов Птифура. И за подобное вам обоим, безусловно, грозит смертная казнь.

Марина негромко ахнула, прикрыв ладонями рот.

— Лида, — взмолилась она, схватив подругу за руку, — давай вернёмся домой. Ты Зефиру сейчас ничем не поможешь, и кто знает что с тобой случится, если тебя схватят? Вдруг и суда-то никакого не будет? Тебя просто казнят, а всем вокруг расскажут, что ты сбежала.

— Не могу утверждать, что подобного не случится, — кивнув, поддакнул ей Бергамот. — И всё же вряд ли тебя или царя Кизила захотят судить без должной процедуры. Тот, кто решил обвинить вас в измене, преследует какую-то цель…

Лида кивнула, догадываясь об этой цели. Но заговорить о ней вслух, при Бергамоте, она так и не решилась.