Расколотые небеса

– Мне известно, что такое принцип «мертвой руки», – кивнул Николай Александрович. – Конкретнее, пожалуйста.

– Отключение электроники при пересечении барьера послужит взводом механизма, а импульсы в мозгу приведут его в действие. Таким образом, заряд взорвется именно на границе миров, а не до барьера – в нашем мире или за ним – в сопредельном.

Государь задумался.

– Хорошо, – кивнул он. – Это звучит убедительно, генерал. И кого конкретно вы хотите посадить за штурвал истребителя, несущего ядерный заряд? Только не говорите про приговоренных преступников. Даже последний мерзавец, приговоренный к смертной казни, остается российским подданным. И приговор должен быть приведен в исполнение согласно букве закона, а вовсе не таким изуверским образом. Это должен быть только доброволец. Хотя трудно представить добровольца, сознательно готового оказаться в эпицентре ядерного взрыва.

– У меня есть доброволец, Ваше Величество.

– Доброволец? Человек, готовый умереть таким… ужасным способом? Наверняка он болен неизлечимой болезнью. Как же он в таком случае будет управлять самолетом?

– Нет, ваше величество. Он здоров.

– Невероятно! Кто же он?

– Он перед вами, Ваше Императорское Величество.

– Вы-ы?!!

* * *

– Ты уверен, Саша, что это должен быть именно ты?

Близнецы сидели за столом в одной из комнат опустевшего «командного пункта» в деревне Чудымушкино. Стол между ними был пуст – ни выпивки, как можно было ожидать, ни закуски. Этим двум мужчинам – двум половинам одного целого – не нужен был никакой допинг для общения. Они и так понимали друг друга лучше, чем кто-либо на белом свете.

– А ты можешь послать кого-нибудь другого? Давай кинем клич: нужен доброволец, готовый сгореть в горниле ядерного взрыва. Причем никто о подвиге не узнает как минимум пятьдесят лет. Пока не будет снят гриф секретности. У тебя есть кандидатуры?

Второй Бежецкий не думал ни минуты:

– Есть. Я, например.

– Ты с ума сошел?

– Не более чем ты.

– Это ведь не в атаку сходить, не высоту взять.

– Понимаю. И даже не в десант. И не под танк с гранатой.

Оба помолчали.

– Понимаешь, Саша, – прервал паузу Александр. – Я устал. Я здесь чужой. Вот ты свое место в этом мире нашел, а я…

– В этом причина?

– И в этом тоже.

– Значит, готов меня заменить? Думаешь, что я вот так отсижусь за твоей спиной?

– Ну, насчет «отсижусь»…

Второй Бежецкий приготовился к долгому спору, но первый неожиданно улыбнулся:

– Не надо будет меня заменять, Саша. Нужны два пилота.

– Зачем?

– Для стопроцентной уверенности попытаться заткнуть переход нужно будет с обеих сторон. Но так как абсолютной синхронности добиться не удастся…

– Да, я помню. Время на границе двух миров «плывет».

– Вот-вот. Поэтому погибнет только один.

– Значит, русская рулетка?

– Точно. Только не с одним патроном в барабане, а с половиной барабана.

– Пятьдесят на пятьдесят? Это по мне. Берешь напарником?

– Куда тебя девать…

Оба Александра улыбнулись. Вряд ли кто-нибудь из них понимал кого-нибудь другого так, как эти двое друг друга…

* * *

– Ну и как, получилось? – Александр открыл глаза и тут же снова закрыл их.

Ему на миг показалось, что лаборатория перевернута вверх тормашками, а он, совсем как на десантном тренажере, висит вниз головой, притянутый к креслу ремнями, чтобы не упасть. Голова кружилось, тупо ныло где-то внутри черепа за правым глазом, а во рту ощущался металлический вкус. Ощущение было таким, как будто кто-то засветил со всего размаха в лицо. Бежецкий словно разом оказался в детстве, после драки с соседским мальчишкой, который был на голову его выше. Именно в детстве. В раннем детстве, потому что, когда Саше исполнилось одиннадцать, он сам отлупил этого мальчишку в углу двора, за гаражами. Сказались полгода года занятий боксом в спортшколе при каком-то местном заводе. Как, бишь, звали того мальчишку? Женька? Гошка? И как назывался тот город?.. Один из многих на памяти Саши, исколесившего с отцом-военным полстраны…

– Вам уже лучше? – убрал из-под носа у Александра остро пахнущую ватку незнакомый человек в белом халате.

– Костя…

– Что? Какой Костя?

– Мальчишку того звали Костей, – улыбнулся Бежецкий. – А город… По-моему, это был Новокузнецк. Или Новосибирск. Что-то «ново», точно.

– Мне кажется, что тренировки нужно прекратить, – озабоченно повернулся медик к кому-то неразличимому за матовым стеклом. Виден был лишь темный размытый силуэт. – Он заговаривается.

– Не мелите ерунды, – ответил из-за стекла очень знакомый голос. – Все параметры в норме. Наоборот, активизировались альфа-ритмы. Вы вспомнили что-то, Александр Павлович?

– Да… Так, к делу не относится, – смутился Бежецкий. – А у меня получилось что-нибудь?

– Да, все сработало, как мы и планировали.

– То есть я вас всех взорвал?

– Точно, – рассмеялся Смоляченко, выходя из-за стеклянного экрана. – Бабахнули так, что мы все уже на небесах. Или в другом месте. Кирилл Пафнутьевич, помогите господину Ласкину отстегнуть нашего патрона от этого инквизиторского кресла.

– Может, еще повторим?