Расколотые небеса

Дверь распахнулась. Молча, не обращая внимания на вставших из кресел близнецов, Маргарита фон Штайнберг прошла в кабинет, остановилась перед монитором и снова нажала клавишу повтора.

Российский император, широко улыбаясь, шагал по красной ковровой дорожке навстречу своему близнецу, внезапно оступался и терял равновесие…

— Развлекаетесь? — чужим, скрипучим голосом осведомилась дама. — Ну-ну.

Она уселась в кресло и закурила.

— Что-то произошло? — нарушил молчание ротмистр Воинов, когда пауза стала невыносимой.

— Что-то? — саркастически осведомилась начальница. — Разве может произойти что-то еще?

Она помолчала и медленно, словно через силу, произнесла, глядя в окно:

— Стратегический штаб получил приказ разработать в кратчайшие сроки план упреждающего удара по «сопредельной территории». Ядерного удара, господа. Ваши стратеги, Генерал, — повернулась она к Бежецкому, — в данный момент, полагаю, заняты тем же.

— Но это же не серьезно!

— Как знать, как знать… Конечно, о реальном вооруженном противостоянии речь пока не идет, но начало, я бы сказала, мало обнадеживающее… Видит Бог, мы заигрались в эту игру, господа. Пора бы и честь знать.

23

Слава Богу, работа сотрудника Пограничного контроля не требует от человека творческих способностей. Вячеслав Кольцов работал словно отлично отлаженный автомат, даже не думая о том, что делает. Он задавал вопросы, сверял номера виз и паспортов, ставил штампы, а мысли его в этот момент были далеко-далеко отсюда и никоим образом не касались темы пересечения границы иностранными и российскими подданными.

Больше двух месяцев назад он проводил в аэропорт спасенную им девицу Соколову, дождался, когда ее самолет оторвется от земли, а потом уточнил в справочной службе, что он благополучно совершил посадку в Самаре и что интересующее его лицо пересекло без особенных проблем границу Российской Империи, возвратившись на родину. Тогда он считал инцидент исчерпанным и попытался забыть о так бесцеремонно вторгшейся в его личную жизнь Кате.

Но не тут-то было: не проходило ночи, чтобы девушка не являлась к нему во сне, а потом — весь день — в мыслях. И ладно бы, если бы между ними хоть что-нибудь БЫЛО, так нет…

Тогда, вечером, он примчал спасенную, покорную и безмолвную, словно манекен, домой, отпоил крепким чаем с коньяком, уложил в холостяцкую постель, а потом всю ночь напролет ворочался на узком диване в гостиной, не понимая, зачем ему, закоренелому женоненавистнику, такие муки. И почему он, допустим, не отвез неудавшуюся самоубийцу в ближайший полицейский участок или в больницу? По его, простого русского офицера, убеждению, людям, решившим свести счеты с жизнью, самое место в палате с крепкими решетками на окнах, дверями, запирающимися снаружи, и мягкими стенами. И не важно, что именно толкнуло их на этот путь — финансовые проблемы, бытовые трудности или несчастная любовь. Раз даровал Господь право появиться на свет — нужно радоваться жизни и прожить ее, какой бы трудной и несчастливой она ни была, до того самого момента, когда тот, кто ее дал, призовет обратно. Философия эта была проста и пряма как штык, но Славу Кольцова еще никогда в жизни не подводила. Ни тогда, когда внезапно вышла замуж за другого девушка, искренне почитаемая невестой, ни после того, как разом закрылись все двери после рокового ранения…

Бессонная ночь оказалась напрасной: в спальне было тихо и даже рыданий не доносилось сквозь нарочно оставленную неплотно прикрытой дверь, ни возни, свидетельствующей о том, что спасенная не оставила суицидальных надежд и теперь пытается вскрыть вены с помощью ножа для разрезания бумаги, к примеру. А утром состоялось настоящее знакомство с посвежевшей и похорошевшей незнакомкой.

Взяв на службе двухдневный отгул, Вячеслав катал Катю по Москве, порой забывая, что она — вовсе не приезжая из глубинки провинциалка, а такая же москвичка, как и он. Настолько искренними были девичьи восторги, живой — реакция, заразительным — смех. Лишь присмотревшись, можно было различить в глубине ее прекрасных глаз затаенную боль…

Ночевала она в этот раз, естественно, уже в гостинице — негоже незамужней женщине, да в компании с неженатым офицером… Правда, все же не в «Византийской старине» (она весело, в красках поведала новому знакомцу о приключении с разговорчивым таксистом, и оба долго смеялись над этим, в сущности, пустяковым происшествием), а в более скромной «Мещере» в Замосковоречье. Но утром у подъезда ее снова ждала синяя «Кабарга» Вячеслава, а впереди был долгий праздничный день… К слову сказать, объездили они тогда всю Москву, азартно выискивая сходства и различия между второй столицей этой России и Первопрестольной — той. Лишь один район по молчаливому согласию обеих сторон был объявлен табу и исключен из карты маршрутов напрочь. Но и без него впечатлений хватило с лихвой.