Расколотые небеса (СИ)

История сотрёт дела лихие,

Оставит для потомков образ светлый.

Кого запомним мы в теченье лет безбрежном?

Кому подарим мы своё почтенье?

Великим воинам, что реки алые пролили,

Ни женщин не щадили, ни младенцев,

Что города и веси в море гнева утопили,

Идя на поводу своих больных амбиций?

Когда убийцу тысяч душ невинных

Рисуют добродетелем с душою чистой,

Нет места рядом с ним мне в фолиантах древних!

Нет для пророка чести в прозвище «Великий»!

Когда уйду я на покой священный

И дети с внуками не вспомнят моё имя –

Не смейте поминать меня «Великим»,

И там мне не стерпеть такой обиды!

Последнее обращение торрека к народу. В соответствии с записками «Героической хроники», эти слова Андрей Великий произнёс на смертном одре. Пожелание его исполнено не было, однако из всех летописей были удалены прозвища «Великий», которыми до того времени именовали знаменитых полководцев разных народов и эпох. Год 187 от начала новых времён.

Глава 9

Говорят, чем сильнее ждёшь какого-нибудь события, чем тщательнее к нему готовишься — тем внезапнее оно нагрянет. Девять месяцев мы ждали в гости кочевников. Девять долгих лисанов готовились к их появлению. И что из этого вышло? Мы, как водится, прозевали первый отряд степняков и дорого за то заплатили.

Тем днём было тепло. Листья на деревьях ещё не окрепли, только показались из плодовитых почек и немного разбавили серые ветки пёстрыми кляксами. Солнце добротно прогрело лес, снег сошёл, а глинистый грунт успел даже подсохнуть. Пичуги звонко радовались весне, вили новые гнёзда и насвистывали брачные песни. Мы с ребятами и Бернисом Моуртом возвращались из вылазки. Как и всегда, встречать нас высыпала вся крепость. Люди толпились у ворот, заполонили внутренний двор, но кое-кого среди них к моему удивлению не оказалось.

— А где Тири? — спросил я у Морди Клота, пройдя за калитку. Во время вылазки он управлялся с делами.

— Сир, госпожа отправилась в деревню её общины проведать друзей, — отчеканил Морди, вытирая платком мокрый лоб.

— Какого храса? Я же запретил людям шастать по лесу без нужды.

— С-сир, н-но… вместе с госпожой поехал большой отряд воинов, — начал оправдываться купец. — Госпожа Тири обещалась обернуться до вашего приезда, простите, сир, но я не смог отговорить её от той затеи.

Доводить Морди до обморока было ни к чему. Уж я-то знаю какой Тири бывает упрямой. Ничего, вот вернётся…

С такими мыслями я побрёл в свою спальню. Настроение сильно испортилось, я соскучился, к тому же накатившие тревоги не давали покоя. Я хотел было снять походное платье, да смыть дорожную грязь в большом деревянном корыте, потом завалиться в постель и отлежаться с дороги, но не успел. В покои ворвался Старг.

— Сир, орда у ворот, — выкрикнул он и застыл на проходе.

— Чего? — опешил я.

— Кочевники здесь, перед крепостью, — возбуждённо частил паренёк.

— Да чтоб вас!.. — бросился я к сундуку с оружием. — Собери всех господ, лучники пускай строятся на южной стене, утроить посты и отряды поддержки, а в казармах с этого часа чтоб всегда были готовы шесть сотен воинов в броне, и столько же на подмену, если вдруг будет штурм.

— Слушаюсь, сир, — кивнул Старг и убежал в коридор.

Я сменил кожаную броню на курсантскую форму с бронежилетом, подхватил оружие и припустил вслед за Старгом. Ребята уже топтались над воротами, а по стене разошлись лучники с тяжёлыми колчанами.

— Что там? — бросил я Борису. Наёмник рассматривал Старый Тракт через бинокль. Примерно в трёх сотнях шагов застыли кочевые всадники.

— У страха глаза велики, — спокойно ответил Борис. — Это ещё не орда, я полторы сотни мечей насчитал. Видно, разведчики.

— Приладьте подствольники, — сказал я курсантам. — Если что, угощать будем громко.

Тут же на помосте защёлкали автоматы: ребята ловко крепили подствольные гранатомёты, проверяли винтовки, заряжали патронами магазины. Тем временем от строя кочевников отделились два всадника и медленно приближались к крепости. Выглядели они неважно, видно, здорово устали в пути.