Расколотые небеса (СИ)

И тут Тагас замер, будто молнией оглушённый. Кровь стыла в жилах. Ужас проник в его чрево и растекался по венам, поднимая дыбом каждый волосок на выносливом теле и окрашивая косу серебром седины. Следом за халаром на поляну ворвались его воины, готовые сеять смерть, ещё не ведающие об уготованном им испытании, ещё мнящие себя победителями.

Теперь Тагас понимал, почему его сердце била тревога. Вместо плоти врага клинок рассёк надвое чучело, одетое в лёгкие латы. Поверженная кукла развалилась надвое. Из рваной дыры просыпалось сено. Потянуло сухой травой и подопревшими мокрыми листьями.

Этой ночью халар не был охотником. Он снова был дичью, так бездарно угодившей в силки…

* * *

За год пребывания в Угрюмой крепости Бернис Моурт стал другим человеком. Если он что и понял о жизни — так цену мнимой чести и глупости. Граф давно не был глупцом, что вечно попадает в ловушки. Теперь он их расставлял.

Бернис сразу смекнул, что Старг угодил в западню. Говоря через волшебный артефакт пришельцев, граф пытался осадить юного сотника, уберечь его от засады, да только отряд его был слишком далеко и рация не справилась с расстоянием. Спасти соратников воин не смог, но вот отомстить дикарям, да вконец покончить с угрозой Бернис был в силах.

В этом деле ему помогло знание леса. Внимательно изучив карты, граф попросту просчитал степняков. Это было несложно: орда потеряла всех скакунов, за день пеший воин пройти по лесу много не сможет, а привычный к степным просторам — так и подавно. Халирцы седмицу кружили на месте, даже не думая уйти дальше в лес, ведь добычи здесь было в достатке. Граф выбрал укромную поляну, что при любых раскладах стояла на пути дикарей, и стал готовить засаду.

Для битвы Бернис собрал все патрули в единый кулак, чтобы разом разбить выживших степняков. Почти все воины спрятались в укромной ложбинке, поросшей густой зелёной травой и испещрённой плющом и лишь несколько десятков самых крепких стражников громко и беззаботно отдыхали в подстроенном лагере, исполняя роль приманки, пока кочевники не пришли на их зов.

Томить врагов ожиданием халирцы не стали. Следующим утром наблюдатели донесли, что заметили двух вражеских следопытов. Ордынцы припали к земле, рассмотрели лагерь, а потом тихо скрылись в лесу. Ещё через три крама они вернулись и привели отряд воинов.

Навскидку, дикарей было около половины сотни, хотя Бернис за то бы не поручился. С наступлением темноты северяне покинули лагерь, а подкрепление выбралось из лощины и окружило стоянку по широкой дуге. Дикари не узнали, что попали в кольцо, так и сидели вокруг поляны, ожидая подходящего часа.

Бернис долго нудился, удивляясь осторожности степняков. Время давно за полночь перевалило, а халирцы всё медлили, всё не решались на битву. Граф боялся, что кочевники почуют неладное и сбегут. В темноте облавы не выйдет, степняки снова разбегутся по лесу, да ищи их потом, выдавливай из густой чащи, будто блох на собаке.

Но всё обошлось. Когда сердце молодого графа снова заходилось тревогой, дикари показались в ловушке. Весь отряд кочевников выскочил из кустов и набросился на чучела, имитирующие воинов на поляне.

— Время пришло, сир, — возбуждённо сказал Пули, поглаживая рукоятку бородатого топора.

Бернис хищно оскалился, кивнул старому наставнику и поднёс к губам рацию:

— Начинаем.

В следующий миг чернота леса вокруг стоянки осветилась сотней факелов. Их пламя перекинулось на десятки костров, а к центру поляны потянулись огненные ручейки. Ещё вчера днём просеку изрыли неглубокими канавками, которые заложили промасленными хворостом и соломой. Пылающие борозды сошлись в центре лагеря — на большом кострище, что вспыхнуло живым высоким огнём, освещая половину леса. Кочевники оказались видны, как на ладони, в то время как стражники Берниса оставались в темноте мрачного леса.

Халирцы быстро смекнули своё положение. Один молодой воин разрывался больше других, подгонял братьев, раздавал оплеухи, заставляя степняков укрыться щитами. Строй получился корявый, но очень кучный.

— Болтами, — продолжал командовать в рацию граф.

Из леса прилетели болты, просвистели над лагерем и разворотили хлипкий строй дикарей. Броня у кочевников была слабой, плетёные щиты удар не держали и мощные самострелы выбивали из строя халирцев, будто кукол на ярмарке. Под шелестящими кронами млисов послышались стоны и крики, бешеные вопли и последние вздохи умирающих дикарей. Бернис боялся, чтобы остальные не побежали, потому поспешил отдать новый приказ:

— В бой! — что было сил, кричал граф, выскакивая из кустов.