Расколотый берег

По стенам комнаты висели постеры с портретами звезд футбола, кикбоксинга, фотографиями мощных спортивных машин. В углу стоял музыкальный центр, на нем в беспорядке валялись листы нотной бумаги. К стене был прислонен футляр виолончели. Кэшин окинул взглядом фотографии, пришпиленные к доске над столом. На одной он узнал самого себя — задолго до встречи с Рэем Сэррисом, он, молодой, стоял у какого-то бассейна и держал на руках маленького Тони Виллани. Мальчик был точной копией Виллани-старшего, только без морщин и с волосами на голове.

«Мой этому ровесник», — подумал Кэшин, и к горлу сразу подкатила грусть. Он сел на постель, снял ботинки и носки, сразу весь как-то обмяк, уперся локтями в колени, уронил голову на ладони, ощутив невероятную усталость. Потом, спустя немного, посмотрел на часы. Было два двадцать пять ночи.

Послышался шум мотора. Спустя несколько минут в дверь постучали.

— Войдите, — сказал Кэшин.

На пороге появился Виллани. Он был в костюме, но галстук съехал набок, а в руках блестели бутылка и два стакана.

— Ну, рассказывай, — выдохнул он.

— Ничего, оклемается. Вовремя привезли.

— Так надо отметить!

— Думаешь, бутылки хватит?

— Ты же вроде хилый. Хотя, по-моему, просто прикидываешься.

Виллани плюхнулся на стул своего сына, протянул Кэшину стакан, плеснул красного.

— Всерьез пытался или как? — спросил он.

— Врач сказал, всерьез.

— Н-да… С чего это он?

— Он звонил матери несколько раз, какой-то подавленный. Она просила меня позвонить ему, а я так и не собрался.

— Прямо как фабула рассказа.

— Ты-то какого хрена понимаешь в рассказах?

Виллани осмотрелся.

— Почитывал в свое время. Не спится что-то. — Он глотнул вина, глянул на постеры. — Хорошее вино, не пойло, — заметил он. — Жаль, оценить некому. Закурим?

— Давай.

— Завтра сдаюсь. Ты ведь уже сдался.

Никотин подействовал на Кэшина, как когда-то серфинг, — глаза покраснели и начали слезиться. Он глотнул из стакана.

— Не то что эта бочковая моча после обеда, — сказал он. — Сразу понятно.

— Привез один, я не мог отказаться.

— Тебе еще работать и работать, прежде чем поднимешься до этических стандартов. Ты что, уже встал или еще не ложился?

— Вика Зейбла помнишь?

— Да вроде на память не жалуюсь.

— Ну так вот… Вик сегодня получил пулю на парковке возле художественного центра, представляешь? Искусствоведы выискались… Они были в серебристом «мерсе», убийца сидел за рулем, радио орало вовсю, печка работала, и тот разрядил в Вика всю обойму. Одна пуля еще погуляла у Вика в потрохах, вышла у ключицы, попала в крышу…

Кэшин опять глотнул.

— А у него были друзья-левши?

— Ты прямо как коп из кино. Мы нашли двоих. Один в Сиднее, другого пока нет дома. Я только что оттуда. Сперва-то я подумал, что нам повезло.

— Ага, арест целой банды, полиции рукоплещут…

— В мечтах.

— Лори как?

— Нормально. Все так же. Достала меня уже. Вернее, оба мы друг друга достали.

— Что такое?

Виллани нервно затянулся, втянул щеки, выпустил три или четыре абсолютно ровных кольца дыма.

— И у меня, и у нее… кое-кто есть.

— Хм… Я-то думал, ты просто так, поглядываешь на сторону, и все.

— Ну… понимаешь… дома давно уже невесело. То я без задних ног приползаю, то Лори. Она все тащит на себе — и ночную работу, и скачки, и обслуживание в компаниях. Мы, бывает, по нескольку дней не видимся, веришь? Да что там! Даже говорили толком не помню когда. Только и талдычим: дела, счета, дети. Ну и вот… я познакомился с одной женщиной и уже на другой день захотел снова с нею встретиться.

— А Лори?

— Что — Лори? Она тоже времени не теряет. Нечего распечатки с мобильника оставлять где попало.

— Так вы квиты, получается. Один — один.

— Все дело в том, кто первый начал, где причина, а где следствие. Она сказала, что все из-за меня, что, если бы не я, ни за что бы не втрескалась в этого долбаного оператора. В Керне укатили, обслуживают какую-то поганую телевизионную бригаду. Сейчас на пляже, наверное. Трахаются под тропической луной…

— Невыносимо романтично, — сказал Кэшин. Слушать это было противно — Лори ему нравилась и, признаться, вызывала очень чувственные мечты. — Это оттого, что ты теперь шеф?

Виллани плеснул еще.

— Пашу как проклятый. От этого гондона штопаного, Уикена, совсем жизни нет — требует, чтобы я теперь отчитывался прямо перед ним, в обход Белла. Ни хрена не понимаю я в этой политике, а самое главное — и не хочу понимать. Вот Синго бы сюда! С ним у меня все ладилось.

Он вздохнул.

— У нас обоих с ним ладилось, — сказал Кэшин. — Не то что ладилось — как по маслу шло. Я к нему утром заскочу.

— Черт, надо бы и мне туда подъехать, но каждая долбаная минута на счету. Что там с Донни?

— Адвокат сказала, полицейские начали его доставать, приехали ночью, светили в окна, всех перебудили. Ты почему мне про Хопгуда не рассказал?

— Да думал, ты знаешь историю этого чертова Кромарти. Кстати, Донни, может, еще объявится.

— А может, и нет, — ответил Кэшин. — И ведь у нас против него ничего нет. Совсем ничего.

Виллани пожал плечами:

— Ладно, посмотрим. Проехали. Что думаешь насчет брата?

Кэшин и сам продолжал размышлять об этом.