Расколотый берег

— Сорок лет был столпом этой фирмы. Джока ранили на переправе через Рейн, и он приехал сюда поправлять здоровье. — Сесиль пристально посмотрела на Кэшина. — А ты чем-то похож на Чарльза Бургойна, — заметила она.

— Так что же «Товарищи»?

— У Джока семья была такая хорошая, — не слушая его, продолжила она. — Мы познакомились в шестьдесят седьмом, когда вместе плавали в Англию на «Звезде Дандина». Какие там стюарды были! Высокие, рослые, как на подбор! Когда проходили по узким коридорам, так и норовили потереться о моего Гарри. Ему это так не нравилось.

Кэшин смущенно отвел глаза:

— Давайте о другом… Джейми Бургойн, кажется, утонул на Тасмании.

— Да, еще одна семейная трагедия, — подтвердила она, не переводя дыхания. — Ведь его мать умерла совсем молодой!

— Что с ней случилось?

— Упала с лестницы. Врач сказал, снотворного наглоталась. По-моему, транквилизаторы… но нет, не могу точно припомнить. В ту же ночь, когда «Товарищи» сгорели. Двойная трагедия!

— Таким образом, Бургойн воспитывал приемных детей?

— Да нет, воспитывал — это громко сказано. Эрика тогда училась в школе, жила в Мельбурне. У Джейми лет до двенадцати, по-моему, были домашние учителя.

— А потом?

— А потом он тоже уехал в Мельбурн, в школу. Мне кажется, они приезжали домой на каникулы, но точно сказать не могу.

Кэшин поблагодарил ее и вышел на улицу. Ледяной дождь косо хлестал веранды, доставал почти до витрин, мочил ботинки редких прохожих, боязливо жавшихся к стенам. Он подъехал к участку. Факсы Дава лежали на его столе, и он тут же начал читать их.

Зазвонил телефон. Он услышал вежливый голос Векслера:

— Шеф, подмените меня минут десять? В супермаркете ограбление.

— Ну, мне можно в профсоюз жаловаться, — попробовал отшутиться Кэшин. — Отпуск, называется! Только появляешься тут, как начинают эксплуатировать.

Он читал шестую страницу, когда вернулся сияющий Векслер.

— Представляете, шеф, — торопливо начал он, — эта женщина не сообразила, что двое детишек в тележке напихали в куртки шоколадок, всякой ерунды. Владельцы набросились на нее, как будто она, ну не знаю…

— Болячка? — спросил Кэшин и потрогал пальцем в углу рта.

Он никак не мог вспомнить, как же зовут эту женщину.

Векслер поморгал.

— Да… Вроде пупырышки какие-то.

— Джейдин, кажется? — наконец-то всплыло в памяти нужное имя.

Глаза Векслера округлились от удивления.

— Джейдин Рид.

— Ее здесь уже из всех супермаркетов выставили. Теперь будет закупаться в Кромарти.

Векслер все хлопал глазами:

— Я что, неправильно что-то сделал, шеф?

— Да нет, — ответил Кэшин. — Джейдин хватит проблем и без задержания за воровство из магазина.

Он вышел из участка, купил в киоске газет и без лишних разговоров отправился в бар «Дублин». У стойки расплачивались две коротко стриженные пожилые женщины. Они кивнули ему и приветливо улыбнулись. Вероятно, участвовали в марше или видели его по телевизору, а может быть, и то и другое.

Леон поблагодарил своих постоянных посетительниц. Когда дверь за ними закрылась, он сказал:

— Что, отдыхаем по причине посттравматического стресса от марша престарелых и сопляков? Жаждем пожить жизнью пенсионера?

— Большой черный, пожалуйста, и покрепче.

Стоя у машины, Леон продолжил:

— А я так понял, вы с Бобби Уолшем школьные товарищи.

— Да, начальную школу в Кенмаре одолели.

— И потом в Кромарти — тоже?

— Я — да. А Бобби поехал в Сидней.

— Значит, будешь голосовать за своего бесстрашного школьного друга. Хелен Троянская…

— Что-что?

— Ну, Троянская. На троих… — Леон внимательно разглядывал шапку сливок на своем творении. — Посмотри на букву «Т» в полицейском справочнике. Может, в Квинсленде это преступление. А в Кромарти она агитирует за универсальную партию Бобби, так, что ли?

— Это ты откуда взял?

— Из местной газеты. Вот…

Леон открыл газету на нужной странице. Там была маленькая, не слишком удачная фотография Хелен Каслман и заголовок:

АДВОКАТ ВЫСТУПАЕТ ЗА НОВУЮ ПАРТИЮ

— Ты когда-нибудь замечал, что наша жизнь похожа на сказки, которые рассказывают дети? Начинают, говорят: «А потом…», «а потом…», «а потом…» — фантазии не хватает, и все, конец, — философски заметил Леон.

— У тебя что, дети есть? — удивился Кэшин.

— Двое, — ответил Леон.

Сравнение Кэшину показалось не слишком удачным.

— Может, о жизни не надо так думать. Да и вообще не стоит ломать над ней голову. Делай кофе, и все.

— Не могу не думать, знаешь ли, — ответил Леон. — В детстве я хотел стать врачом, делать добро, спасать жизнь. Хотел, чтобы у меня была цель, не то что у отца…

— А что у отца?

— Он был счетовод. Дурил клиентов — старушек там, пенсионеров. Как-то вечером он не пришел домой. Мне девять лет было, и, пока не исполнилось четырнадцать, он не появлялся. Ни слуху ни духу… Я все думал, может, хоть на день рождения поздравит… А потом пришел… Ладно, забудь, на меня зима плохо действует. Витамина D не хватает, пью много.

— А что, у зубных врачей не может быть цели?

Леон покачал головой:

— Слышал когда-нибудь, чтобы зубной врач сделал карьеру?

— У меня такое ощущение, — отозвался Кэшин, — что ты к себе чересчур строг.

* * *