Расколотый берег

— Надо будет — признаем.

Краем глаза он увидел, как мужчина в водолазке сгибает и разгибает правую руку.

— Чего вы боитесь, мисс Бургойн? — спросил Кэшин.

Ему вдруг показалось, что еще миг — и она ответит, но последовал вопрос:

— О чем вы?

— О вашем телохранителе.

— Детектив, если бы я боялась того, что входит в круг ваших обязанностей, не сомневайтесь, я обратилась бы к вам. Извините, мне пора.

— Спасибо, что уделили мне время.

Кэшин смотрел ей вслед. Ноги у нее были красивые, стройные. У лифта она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза — может быть, чуть дольше, чем требовали приличия. Потом ее загородила спина телохранителя.

* * *

— Вот эту модель Бургойн купил у Коццена первой, — сказал Дав, показывая фотографию в буклете. — Чек от четырнадцатого сентября восемьдесят шестого года.

— Очень мило. Можно хронометрировать слалом.

Часы были строгие, с черным циферблатом, тремя белыми циферблатами поменьше, тремя утопленными заводными головками, на ремешке из крокодиловой кожи.

— Модель «Маритаймер», до сих пор в продаже, — отрывисто докладывал Дав, не скрывая раздражения. — А вот вторые часы, опять «Маритаймер», купил четырнадцатого марта двухтысячного года.

Точно такие же, только с белым циферблатом, ремешок тоже крокодиловый.

Кэшин вспомнил то утро в «Высотах». Как там говорила Кэрол Гериг? Шикарные часы… Ремешок из крокодиловой кожи.

— Что сказал владелец ломбарда?

— Он в свое время сделал заявление, — ответил Дав. — Сидней его выслал, но, кажется, в этом бардаке оно где-то затерялось.

Кэшин с трудом соображал, как будто не выспался.

— Так что он там сказал?

— Цитирую: «Марка — "Брейтлинг Маритаймер". Коллекционные, очень дорогие. На черном циферблате три малых циферблата, ремешок из крокодиловой кожи».

Болело везде, но Кэшин встал, подошел к окну и стал смотреть на школьные дворы и городские сады, затянутые сеткой мелкого дождя. В телефонной книге он нашел прямой номер Хелен Каслман и набрал его.

В трубке послышалось:

— Хелен Каслман.

— Джо Кэшин.

Она, помолчав, ответила:

— Я звонила тебе. Домашний не отвечает, а мобильный отключен.

— Я пользуюсь другим. Я сейчас в городе.

— Не знаю, что сказать… Ты был так заносчив, высокомерен… Это звучало обидно.

— Ты уверена, что речь обо мне? Слушай, мне нужно описание часов, которые видела Сьюзи. Марку она вспомнила, но мне нужно, чтобы она их описала. Это можно сделать?

— Потому что дело все еще расследуется?

— Оно и не прекращалось. Можно побыстрее?

— Постараюсь. Дай мне свой номер.

Кэшин сел, посмотрел на Дава, тот мрачно отвернулся.

— Хопгуд говорит, для него не было сообщений в ту ночь, — сказал Кэшин.

При этих словах Дав посмотрел на него и сказал:

— Сволочи! Они же их стерли. Они стерли эти чертовы записи.

— Может, это наша вина, что-нибудь техническое.

Дав покачал головой, и в круглых стеклах его очков отразились огни лампы.

— Ну тогда можешь повесить на меня всех собак, — сказал он. — Нажал не на те кнопки, все перепутал, — абориген, что с него возьмешь.

Кэшин поднялся — стоять было легче, — опять подошел к окну и сказал:

— Знаешь, что сказал Хопгуд? «Вы, черномазые, вдвоем истории сочиняете?»

— Это он про нас с тобой, что ли?

— Я так его понял.

Дав довольно засмеялся:

— Добро пожаловать в резервацию! Слушай, брат, а пошли поедим? Тут забегаловка есть за углом.

— Достали меня забегаловки за углом. Шесть лет доставали, а теперь все, хватит, — ответил Кэшин.

— Ну тогда давай в «Брунетти», в художественный центр, — предложил Дав. — В «Карлтоне» такое кафе есть, знаешь?

— Слушай, неместный вроде, для тебя же все тут едино должно быть — «Брунетти», «Донетти»…

В лифте вместе с ними спустился Финукейн и подвез их до Сент-Кильда-роуд.

— На тебя, Фин, посмотреть, — заметил Кэшин, — так по шкале недосыпа, переработки и общей задолбанности тебе можно дать девять целых шесть десятых балла.

Финукейн скромно улыбнулся, как человек, работу которого наконец-то оценили.

— Спасибо, шеф, — поблагодарил он.

— Хочешь перевестись в Порт-Монро? — спросил Кэшин. — Веселенькое местечко — то в пабе подерутся, то с овцами баловаться начнут, то какой-нибудь придурок стырит у соседа гидропонную установку, якобы чтобы выращивать эти мелкие помидоры, на лозе. Хорошее место, чтобы детей воспитывать.

— Нервная работа, — заметил Финукейн. — У меня тут шесть человек по Полларду, надо со всеми встретиться. Один, из Футскрея, говорит, история тянется с давних времен. Может, звонил от своей глухонемой тетки, у которой и не жил никогда.

У стойки в кафе «Брунетти» стояла очередь из клерков в черных костюмах, пеших туристов и четырех женщин из глубинки, явно ошеломленных разнообразием блюд. Кэшин взял кальцоне — завернутую в лепешку начинку, Дав предпочел булочку с уткой, оливками, перцовым соусом и пятью сортами трав. Когда они принялись за кофе, у Кэшина зазвонил мобильник. Он вышел на улицу.

— Машины шумят, — донесся до него голос Хелен. — Сразу ностальгия накатила. Ты где?

— Возле художественного центра.

— Ты, оказывается, ценитель искусства — опера, галереи…