Расколотый Мир

— Как я уже сказал, мы не находимся под вашей юрисдикцией, мистер Лаури. На нашу долю и так выпало достаточно страданий.

Лаури позволил идиоту начать эту чертову фразу в третий раз, а затем прервал его: наклонился вперед в кресле, щелкнул пальцами и сказал:

— Начальство считает, что в вашем прекрасном городке укрывается злодей. Человек Стволов. Такого их мнение, господин мэр. Когда дело доходит до нас, они не делают различий. Я говорил им, что в Клоане такого случиться не может, что этот человек просто оказался в городе проездом. Но они скептики, господин мэр. Если позволите провести небольшое расследование, возможно, мы сможем найти то, что уладит дело. Вы не считаете, что это было бы к лучшему?

Голубые глаза мэра дернулись. С толстой шеей, загорелый, он был вдвое крупнее худосочного бледного очкарика Лаури, но тушевался под суровым взглядом его светло-серых глаз.

Причина этого крылась не в самом Лаури — испытав гордыню, он быстро напомнил себе о том, что она неуместна. Дело в том, что стояло за его спиной. А за спиной его стояла сама Судьба.

По меркам маленьких городов Западного Края, мэр был важным человеком со связями — заключал крупные сделки, подписывал важные документы. Но все это однажды будет погребено под весом того, что стояло за спиной Лаури. И все присутствовавшие в маленьком кабинете это понимали.

Чтобы чем-то занять руки, мэр принялся перемещать по столу нож для бумаг. Через открытые окна в комнату залетали мухи; пахло горелым деревом.

На стенах висели головы местных паршивых зверей. Шерсть их вылиняла, они привлекали мух. О да, Лаури знал людей, подобных мэру. Жить бы такому типу в хижине посреди прерий, рыбачить полупьяным да властвовать над зверьем. Он не создан для того, чтобы сидеть в кабинете и пытаться думать. Но именно эгим он занимался, а приказы начальства не позволяли Лаури проявлять к таким неудачникам жалость.

— Тогда мы продолжим, сэр, большое спасибо. Начальство хочет уведомить вас, что в случае, если вы не укрывали агента Стволов намеренно, они сожалеют о любых потерях людей и имущества, вызванных в каком-то смысле чрезмерной горячностью наших людей при исполнении своих полномочий. Мы надеемся, что в будущем вы не будете возражать против присутствия наших людей в вашем городе. И поэтому конечно же выплатим репарации...

Мэр поднял голову в надежде.

— Скоро прибудут люди, которые окажут вам помощь в восстановлении города и возместят издержки...

Надежда еще не исчезла с лица мэра. Вот же тупица, клянусь Линией!

— ...и проследят за тем, чтобы дела здесь велись надлежащим образом, — закончил Лаури.

Это сработало: мэр издал тихий звук — так скулит пес, которого пнули.

Лаури подождал, пока мэр выдавит «спасибо», надел черную широкополую шляпу, резко кивнул и вышел на улицу Клоана (точнее, на то, что осталось от нее после пожара).

Морнингсайд со своими людьми ждал снаружи на площади. Четыре аккуратных шеренги по пять человек. В Клоане было тепло и влажно, и люди Морнингсайда потели под униформой, явно не подходящей к такой погоде, но Морнингсайд, как и Лаури заодно с вышестоящим начальством, не верил в допустимость отклонения от протокола

— Все прошло гладко? — сказал Морнингсайд.

— Гладко.

— А возились вы долго.

— Сэр...

— Ну, ладно. — Морнингсайд обернулся к своим людям. — Эй, вы! Прочешите город. Разорвите его на части. Изучите каждую волосинку, каждый след. Если найдете в Клоане дерево, на которое помочился этот вонючий шакал, разрубите и уложите в пакеты. Вы знаете, что делать. Лаури?

— Сэр?

— Опросите свидетелей.

Девчонку звали Сьюзен. Лаури аккуратно записал ее имя печатными буквами в большом черном гроссбухе. До нее был юноша — так называемый «профессор Гарри Рэнсом», — враждебно настроенный и угрюмый, считавший себя умнее Лаури. В обоих случаях пришлось прибегнуть к небольшой демонстрации жестокости. Сьюзен, по счастью, держалась тихо и покорно. Насколько Лаури мог судить, она была красива, хотя и бледна, а глаза ее покраснели от слез. В присутствии Лаури она нервничала, и это ему нравилось.

— Он с тобой не разговаривал?

— Нет, сэр. Ни слова не сказал. Только улыбался.

— Любил улыбаться, говоришь? Счастливый человек?

— Да...

— Везунчик. Твой парень, ныне покойный — ну, перестань, девчонка, — твой парень с ним разговаривал?

— Нет, сэр.

— А имени он не называл?

— Кто?

— А ты как думаешь, девчонка? Твой дружок-идиот? По-твоему, я здесь из-за него? Нет же. Тот незнакомец. Убийца. Преступник.

— Сэр, он не был... Казалось, что это не...

— Казалось, что это не человек? Ты это хотела сказать, девочка?

— Да, сэр...

— Лучше. Быстрее. Сильнее. Храбрее. Бьет без промаха. Красавец, верно?

— Пожалуй...

— Ну конечно. Высокий, да? Бесстрашный. В бою наверняка стоит двадцати солдат. Как герой из книги. Небось, когда он улыбался, у тебя коленки тряслись?

— Сэр...