Расколотый мир

Постепенно его дыхание замедляется, и болезненная хватка смягчается. Я наблюдаю за его лицом, как отступает страх и фокусируется взгляд. Насколько могут видеть глаза, там нет ничего, кроме звезд, за исключением серебристого отблеска Эйвона в дальнем левом углу; свечение его постоянного облачного покрова чуть более яркое, нежно сине-серое. Однако его достаточно, чтобы осветить лицо Флинна, когда он наклоняется вперед.

Он не может оторвать глаз от звезд, а я не могу оторвать глаз от его лица. Я вижу, как звезды отражаются в его глазах, вижу чудо в том, как его рот приоткрывается, но не произносит ни звука. Его глаза, его лицо — прекрасны.

Глаза начинают гореть, и я резко отпускаю его руку. Прочищая горло и наклоняя голову так, насколько могу оттянуть лямки ремней, я хрипло спрашиваю:

— Ты голоден? У нас может не быть возможности поесть позже, и где-то должен быть аварийный пакет или даже два.

Флинну тоже приходится прочистить горло перед тем, как пробормотать:

— Конечно. — Он никоим образом не подает признаков того, что заметил мой необъяснимый всплеск эмоций. Может, я просто вспомнила, как впервые увидела звезды в космосе. Во всяком случае, это то, что я себе говорю.

Я отстегиваю ремни и позволяю себе подняться с места, используя ручки, чтобы постепенно направить себя в небольшой грузовой отсек. На больших пассажирских кораблях и космических станциях используются вращающиеся кольца для создания гравитации, но на шаттлах мы застряли в невесомости.

Я поворачиваюсь назад, чтобы обнаружить, что Флинн наблюдает за мной, изучает, как я перемещаюсь в невесомости. Я дотягиваюсь до шкафчиков и зацепляю мыски ног за ручки на стене. С его точки зрения это выглядит так, будто я стою на стене, но с моей шкафчики теперь утоплены в пол и так гораздо легче получить к ним доступ.

В первом шкафчике, в который я залезаю, находится полный аварийный пакет. Второй я обнаруживаю после того, как вытаскиваю первый.

— Это будут сублимированные пайки, — предупреждаю я его. — Ты можешь пробраться ко мне, если будешь двигаться медленно. Крошечными передвижениями весь путь. Не реагируй чрезмерно, если обнаружишь, что двигаешься в неожиданном направлении, просто позволь руке или ноге чего-нибудь слегка коснуться, чтобы исправить это.

Флинн отстегивается и тянет себя вперед вместе с преувеличенной осторожностью, его лицо полностью сосредоточено.

— Так же, как работать шестом на болоте. — Он не успевает ухватиться, и я тянусь к нему свободной рукой, хватая его за куртку, чтобы удержать. — Ну, в основном.

Он делает то, что делают все стажеры, пытаясь держать «пол» шаттла под ногами, хотя при отсутствии силы тяжести, этого делать не обязательно. Я хочу посмеяться над ним, но вынуждена признать, что он держится хорошо.

Я бросаю ему один из батончиков, а затем несколько раз кусаю свой, прежде чем запихнуть остальное в задний карман на потом. Флинн выглядит изнуренным, как и я себя чувствую, истощенным и беспокойным одновременно. Я знаю, что нам нужно найти путь обратно на поверхность, но теперь, когда я могу вздохнуть, я понимаю, насколько я устала.

Мне нужно двигаться дальше, иначе я больше никогда не встану.

— Интересно, что еще у нас здесь, — вслух раздумываю я, потянувшись к следующему шкафчику и найдя еще больше аварийных пакетов с неповрежденными пломбами. — Каждый из них предназначен для того, чтобы держать пару солдат в живых в течение двух недель совместно с системой рециркуляции H²O.

— Получается тут на нескольких месяцев еды, — отвечает Флинн, дожевывая батончик, и открывая еще несколько шкафчиков, заполненных аварийными пакетами. — Или даже лет.

— На несколько десятков лет. — Я медленно перевариваю все в голове, начиная кружить вокруг идеи и не желая смотреть на нее напрямую. — Он, должно быть, был создан для транспортной миссии, его можно было забить под завязку солдатами и направить куда-то далеко.

Флинн поворачивается к другой стороне шаттла, чтобы посмотреть, есть ли еще пакеты в остальных шкафчиках. Но я не могу перестать думать о том, что он открыл. Много месяцев еды для взвода.

Года… для двоих.

— Мы могли бы просто уйти. — Слова выходят шепотом, и после того, как я произношу их, я нахожу, что не могу поднять взгляд, посмотреть на лицо Флинна. Я не могу вынести его реакции.

Тем не менее, я чувствую, как он поворачивается ко мне. Я чувствую движение воздуха, когда он возвращается. Он утыкается головой в меня, чтобы попытаться заглянуть в мое лицо, но я все еще не могу посмотреть на него. Неважно, что он собирается сказать, я не хочу этого слышать. Слова сделают то, что я только что сказала, реальным.

— Неважно, — резко говорю я. — Я просто пошутила.

Но это было не так.

— Джубили. — Одной рукой он берет меня за запястье, чтобы зафиксировать себя, а вторую тянет ко мне, и его пальцы прослеживают контур моего лица.

— Забей, Флинн. Забудь.

Он молчит в течение нескольких секунд, говоря только глазами. Я чувствую, как мое лицо под его взглядом вспыхивает от стыда и вины.

— Куда ты хочешь отправиться? — спрашивает он, наконец, с улыбкой в голосе.