Расколотый мир

Мариан почти на бегу – его ждал министр обороны – сообщил жене, что разбор завала к усыпальнице Иоанна пока не начался. Специалисты оценивают сложность работ, и, по их мнению, земля там слишком неустойчива, поэтому придется либо укреплять проход бетоном, как в метро, либо пытаться пробить новый. И что это в любом случае займет слишком много времени. Королева, проводив сестру, тоже направилась на совещание – и снова пришлось ей просматривать страшные кадры военных действий из Мальвы: чудовищ-насекомых, убитых людей, пожираемых ими, осиротевших детей. Это все произвело такое тягостное впечатление и так усилило чувство вины за собственное бессилие, что Василина попросила секретаря отложить встречи, назначенные после обеда, накинула шубку, взяла ароматических масел для жертвы и в сопровождении охраны направилась в сторону кладбища, к семейному храму.

На улице было пасмурно и очень холодно, крупный снежок падал на лицо, оседал на светлых кудрях ее величества, а она шагала по расчищенным дорожкам торопливо, боясь передумать. Страшно было не ощущать рядом Мариана, страшно, что и сейчас ей не откликнутся, не помогут, и тогда сомнение, что она пустая, неправильная королева, занявшая чужое место, перерастет в уверенность.

Справа вставало семейное кладбище, вдалеке, за усыпальницами, поднимались крутыми склонами старые курганы Рудлогов, и Василина замедлила шаг, удивленно пригляделась: показалось ей, что под хмурым зимним небом разливается от них красноватое сияние. Или это были отблески большого города?

Подул теплый ветерок, принеся с собой дождевые брызги и запах цветущего шиповника. Из-за черных деревьев показались золотой купол и красные стены Соколиного храма: окошки на разной высоте, охраняющие вход лепные каменные соколы, пятно зеленой травы вокруг огромной наковальни, искореженной ударом чудовищной силы. Зеленую полянку окружали высокие обледеневшие сугробы. Охранники остановились на границе снега и травы, зашептали молитвы, и Василина, кивком разрешив не следовать за собой, коснулась черного металла наковальни, что была высотой ей по грудь. Пальцы закололо, согрело, и королева, немного осмелев, сняла шубку, оставшись в тонкой блузке и брюках, и направилась к тяжелым дверям.

Внутри было тихо, сильно пахло каленым металлом, имбирем и шиповником, растущими у статуи Красного Воина. Горели плоские свечи – значит, служитель тоже был здесь. И точно: он появился из подсобки, приложил руки к груди в знак приветствия.

– Могу я помочь вам, ваше величество?

– Я сама… спасибо, – Василина открыла бутылочку с гвоздичным маслом, и в храме сразу запахло резко, почти агрессивно. Служитель тихо скользнул обратно за дверь. – Приветствую тебя, отец, – чувствуя, как ее одолевает робость, прошептала королева и вылила масло в чашу у ног статуи из красноватого металла. Скрестивший ноги Вечный Воин смотрел на нее равнодушно, положив тяжелую руку на молот, – и Василине казалось, что сейчас сорвет он оружие с колен и замахнется в гневе, чтобы дочь не смела мямлить и трястись как заяц. – Я пришла к тебе просить о помощи.

Имбирное масло из второго флакона потекло в чашу.

– Сейчас война, – пробормотала королева, опускаясь на колени, – ты и сам это, впрочем, знаешь.

Каменный пол был теплым.

– Я знаю, что у меня благодаря твоей крови есть сила остановить иномирян, но я не знаю, как ею пользоваться. Научи, пожалуйста, научи!

Она коснулась ног статуи, склонила голову, проводя по горячему металлу пальцами, – и вздрогнула, уколовшись шипом шиповника. Выступила кровь, испачкав изваяние. Затрепетали свечи.

– Знаю и то, что ты не можешь просто так помочь, – немного увереннее продолжила королева, хотя даже от такого отклика она трепетала посильнее огня свечей. – Я готова принести и исполнить обет… любой, мой господин, какой нужен тебе. Только помоги и подскажи, что делать.

В храме похолодало, и Василина съежилась. Сейчас как никогда захотелось, чтобы Мариан был рядом.

– Я что-то сказала не так? – спросила она с отчаянием. В храме становилось холоднее, королева задрожала: ощущение давящего неодобрения усилилось так, что плечи заболели. Она подняла голову, заморгала: в храме одна за другой гасли свечи, статуя погружалась во мрак, и даже дневной свет за окнами, казалось, померк. Ее точно не хотели здесь видеть. И Василина, перебарывая желание сбежать, тяжело выдохнула. – Ну что же мне делать? – прошептала она, холодея от собственной дерзости. – Куда мне еще пойти, если даже ты не хочешь мне помочь?

Свечи продолжали гаснуть, и королева, чувствуя себя маленькой и жалкой, потерла ладонями глаза, поднялась и направилась к выходу. Открыла дверь – металл ручки показался обжигающе холодным, – заморгала от резанувшего глаза дневного света. В голове чуть посветлело.