Расколотый мир. Крылатые люди

Джаг шагал как автомат, в полубессознательном состоянии, не чувствуя усталости и, наверное, смог бы идти и дальше, но тут неожиданно заявил о себе Кавендиш.

Транспортируемый, словно мешок с зерном на спине мула, разведчик воспринял ситуацию как поистине пикантную, поскольку его первой реакцией был смех, безумный хохот, перешедший в нервную икоту.

— Давненько я так не веселился, — выдавил он, переводя дух. — С тобой все в порядке?

— Я был вынужден бросить твою «сантехнику», — раздраженно ответил Джаг, решив прощупать настроение разведчика.

— Очень правильно сделал. Я и не думал тебя за это ругать. И еще, ты совершенно правильно поступил, избавившись от лошадей. Ненужное лишь прибавляет хлопот.

Джаг осторожно вздохнул. По-видимому, ждать улучшения пока не приходилось.

— Почему ты идешь? — неожиданно удивился разведчик. — Разве тебе еще не надоело топать куда глаза глядят? Отпусти меня! Дальше я не хочу идти. Это место меня вполне устраивает.

— Хочешь поесть? — спросил Джаг.

— Поесть? — поперхнулся Кавендиш. — Странная идея. Я ничего не хочу: ни есть, ни пить. Я никогда не чувствовал себя так хорошо…

— Может, хочешь закурить? — не отставал Джаг.

Кавендиш наморщил лоб, в нерешительности помолчал и, наконец, произнес:

— Честно говоря, нет. Я действительно ничего не хочу, если не считать одного… Сними меня с себя.

— Об этом не может быть и речи! — отрубил Джаг. — И если не хочешь, чтобы я снова тебя вырубил, ты немедленно прекратишь болтать!

Буквально несколько минут назад у Джага возник серьезный повод для беспокойства, и разглагольствования Кавендиша мешали ему сосредоточиться.

Словно подстегиваемые наступлением ночи, стервятники снизились и летали сейчас над самой землей по кругу, радиус которого постепенно уменьшался. Самые смелые и нетерпеливые покидали круг и с омерзительными криками имитировали подобие атаки.

Джаг из опыта знал, что стервятники по своей природе трусливы и совсем не воинственны. Они имели привычку выжидать, избегали прямого нападения, а единственное проявление их агрессивности совершенно не представляло опасности, поскольку заключалось в том, что обожравшись падали, они срыгивали на своих противников.

Но в последнее время обстановка выходила за рамки обыденного, и требовалось быть предельно осторожным.

Хотя Джаг старался не терять бдительности, он все же проморгал момент, когда один из стервятников — либо самый отважный, либо самый голодный — камнем бросился вниз, пикируя прямо на него.

Джаг резко отпрянул в сторону, однако не сумел избежать удара, и здоровенный королевский гриф зацепил острым крючковатым клювом левое плечо Кавендиша, разорвав в клочья одежду. Все произошло так быстро, что разведчик даже не вскрикнул.

— Все в порядке? — забеспокоился Джаг. — Не очень больно?

Ответом ему была тишина. Широко раскрыв глаза и блаженно улыбаясь, Кавендиш созерцал какой-то потаенный мир, принадлежавший только ему.

Не на шутку перепугавшись, Джаг осторожно опустил Кавендиша на землю и склонился над ним. Разведчик еще дышал, но, похоже, не отдавал себе отчета в том, что происходит вокруг, и вообще пребывал в состоянии, близком к коме. Рана, нанесенная стервятником, была не очень серьезной. Скорее всего, состояние Кавендиша объяснялось той странной болезнью, действие которой ощущал на себе и Джаг. Определенно, болезнь неумолимо вела к летальному исходу, но поскольку Кавендиш был все еще жив, Джаг не терял надежды…

Впрочем, его и без того весьма относительный оптимизм в следующую секунду основательно пошатнула новая атака стервятников.

Издавая пронзительные крики и хлопая крыльями, стервятники вдруг прервали свое величественное кружение и один за другим стали стремительно пикировать вниз.

Настоящие бомбы в перьях!

С самого начала Джаг неверно оценил ситуацию. Привыкнув к спокойным маневрам стервятников, он не сумел вовремя перестроиться, чтобы подготовиться к резкой перемене в их поведении.

Стоя в полный рост, он развел руки в стороны: ни дать, ни взять — человек-семафор. Джаг был уверен, что сработает добрый старый образ огородного пугала.

И он ошибся.

Стервятники устремились прямо на него, словно мотыльки на огонек свечи, не отклоняясь от своего курса ни на пядь.

Пораженный таким развитием событий, Джаг едва увернулся от удара первого стервятника, который с яростным клекотом исчез в грязно-белой пенистой массе. Зато второй, гриф-урубу, расшибся о затылок Джага, сорвав при этом кожаную ленточку, которой были перевязаны волосы. С переломанной шеей — вот результат самоубийственного пике! — стервятник скатился на землю.

Взвыв от нестерпимой боли, оглушенный, Джаг зашатался и с трудом удержался на ногах. Перед его глазами засверкали молнии, а в голове загрохотали громовые разряды. Очередной удар в солнечное сплетение согнул Джага пополам, и он рухнул на колени, тем самым уклонившись от других атак. Птицы, пикировавшие на огромной скорости, уже не могли свернуть и с глухим стуком разбивались о землю. Слой белой пены был недостаточно толстым, чтобы смягчить удар.