Расколотый мир (ЛП)

Парень, который не должен быть в ее снах, лежит рядом с ней на капоте ховера на окраине города под одним с ней одеялом. У юноши на этот раз розовые волосы, хотя когда она пробегается по ним пальцами, они меняются в ответ на ее прикосновение, вырастая и ниспадая нежными локонами над висками.

Они смотрят в небо.

— Вон то мы будем называть охотницей, — говорит парень, со смехом в голосе. — Видишь, вон ее пистолет, а эта туманность — ее волосы, и это скопление — морщинка, которая появляется у нее между глаз, когда она кричит на меня.

— Заткнись, я этого не делаю.

— Твой ход.

Девушка смотрит на небо, но оно пустое. Единственные созвездия на Эйвоне — это те, которые они сами себе представляют.

— Я не могу, — шепчет она, закрывая глаза. — Я плохо играю в эту игру. — Она знает, что будет дальше в этом сне. Он поцелует ее, и они будут лежать там вместе, и когда они проберутся обратно на базу, она вернется к работе и останется прежней, за исключением, возможно, того, что ей будет немного зябко без одеяла.

Но на этот раз зеленоглазый парень берет ее за руку, и когда она открывает глаза — небо полно звезд.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ДЖУБИЛИ

ПОДЗЕМНАЯ ГАВАНЬ КИШИТ мятежниками. Они похожи на муравьев снующих по муравейнику, а также напоминают ремонтных дронов, группирующихся на базе вокруг поврежденной управляемой торпеды. Те из них, что отмечены красным и ржаво-коричневым цветом не двигаются, будто ранены. Слишком много людей в крови своих близких.

— Макбрайд еще не сорганизовал их, — говорит мне Флинн на ухо, прижимая меня к себе, прежде чем всплывающие воспоминания о виде резни перед глазами могут снова сделать меня недееспособной. — Мы могли бы обратить эту неразбериху в нашу пользу.

Даже в шепоте я слышу его разбитое сердце. Он должен быть со своим народом. Он должен помочь им понять, что делать дальше. И он не может, потому что он тот, за кем они охотятся. Благодаря мне.

Я осматриваю темные воды гавани, пока не вижу то, что ищу — дрейфующее в нескольких ярдах от ближайшего берега.

— Катер, на котором я приплыла, — шепчу я, указывая на него, находящегося вне досягаемости огней в гавани.

У него заходили желваки. Он не смотрит ни на меня, ни на катер. Его глаза устремлены на его народ, он переживает за них. Но потом он кивает, оглядываясь назад на скопление маленьких лодочек, пришвартованных вдоль причалов.

Мы пробираемся по воде с кропотливой медлительностью, избегая частую рябь, двигаясь медленнее по мере того, как уровень воды вначале поднимается до колен, наших бедер и наших талий. Натренированность берет свое, заставляя истощенные мышцы функционировать достаточно долго, чтобы двигаться осторожно и контролируемо. Скрытно, насколько возможно. Задача состоит в том, чтобы сосредоточиться на чем-то, и держать разум подальше от всего остального.

Нас бы заметили, если бы мы забрались в него сейчас, поэтому, когда мы добираемся до катера, мы хватаемся по разные борта и направляемся к зияющему рту гавани. Я собираюсь уже вздохнуть с облегчением, когда свет, бегающий по поверхности воды, ослепляет меня.

Флинн издает предупреждение на ирландском языке, в это же время мои мышцы напрягаются, реагируя на угрозу, прежде чем ум успевает ее обработать. Крик эхом раздается по пещере, и толпы людей направляются в нашу сторону.