Расколотый рыцарь (ЛП)

На щеках Брайс проступил румянец, и по ее лицу расплылась ухмылка. — Кейн был на год старше меня, но я его знала. Думаю, все девочки его знали.

Ничего удивительного. Большинство девочек в старшей и средней школе были влюблены в моего брата. У Кейна был классный вид, не требующий усилий. У него не было ни одной неправильной кости в теле. Если у меня был ужасно неловкий подростковый период, то Кейн его пропустил.

Он был ребенком, который не принадлежал ни к чьей клике, потому что у него была своя собственная клика. Ему никогда не нужна была компания друзей, как мне. Он привык. Он был доволен одиночеством.

Я не останавливался ни перед чем, чтобы быть в центре внимания в старших классах. Я был мальчишкой, который брал на себя все дерзости. Мальчиком, который затевал драки, когда это было необходимо. Клоуном, которого учителя боялись увидеть в списке.

Это было до Шеннон.

Теперь я был более замкнутым, чем когда-либо был Кейн.

— Я была влюблена в него больше всех, — призналась Брайс.

— Большинство девочек тоже.

— Как у него дела?

— Хорошо. Счастлив. Он живет в Ларк Коув, на берегу озера Флэтхед, со своей женой.

— Рада это слышать. — Она улыбнулась. — В следующий раз, когда будешь с ним разговаривать, передай ему привет от Брайс Райан.

— Я так и сделаю. — Я откусил еще кусочек, яростно жуя, желая держать рот набитым, чтобы мы не начали больше говорить о моей жизни.

Возможно, я уклонился от этой пули. Брайс, похоже, ничего не знала об аварии. Надеюсь, она не стала бы копать.

Я приехал в Клифтон Фордж, чтобы убежать от своего прошлого, а не говорить о нем. В Бозмане было слишком много призраков. Слишком много плохих воспоминаний. Здесь, по большей части, никому не было до этого дела.

Кроме Женевьевы.

В последнее время она была тихой и отстраненной. Я ранил ее чувства в прошлом месяце, когда отказался отвечать на ее вопрос, и я ненавидел себя за это.

Она заслуживала знать, что за мужчина спит на диване рядом с ней каждую ночь. Но каждый раз, когда появлялось окно, я не мог заставить себя заговорить.

Она бы осудила меня, и совершенно справедливо. Я был трусом и не хотел видеть в ее глазах страх или осуждение — только не от нее. Или, что еще хуже, жалость. Женевьева знала, что я был в тюрьме, но она никогда не спрашивала, за какое преступление. С тех пор как я оказался в хижине, она возвела меня на пьедестал. Она считала меня хорошим человеком.

Я им не был.

Но, черт возьми, было приятно почувствовать себя достойным. Быть достойным такой женщины, как Женевьева, было ничем иным, как чудом.

Я не был готов отбросить чудо вместе с правдой.

У входа хлопнула дверь машины. Снаружи перед офисом припарковался черный Chevy Blazer. Вероятно, это была еще одна простая работа. Может быть, кто-то хотел поторопиться с заказом шин для снега.

Я проглотил кусочек и отложил сэндвич в сторону, готовый выйти и поприветствовать клиента, когда я поднял глаза, то мое сердце упало.

— Мама?

Она не слышала меня. Она была на пути в офис.

Я поспешил через магазин, уворачиваясь по пути от деталей и инструментов. — Мама!

Она повернула голову, и улыбка озарила ее лицо. — Привет.

— Привет. — Я притянул ее к себе, чтобы обнять, и она поцеловала меня в щеку. — Что ты здесь делаешь?

— Прошли месяцы с тех пор, как я тебя видела. Когда я звоню, ты всегда так занят работой. Я взяла выходной и решила нанести тебе неожиданный визит. Ты можешь показать мне мотоцикл, над которым ты работал. Может быть, после того, как ты освободишься, мы сходим куда-нибудь поужинать.

— Ну…конечно. — Все, что обычно было бы хорошо.

За исключением того факта, что через несколько часов моя жена будет дома.

Черт. Женевьева спросила меня, рассказал ли я своей семье о нашем браке. Я уклонился от ответа, потому что все еще не сказал им.

Мама и Кейн были прошлым. Женевьева была настоящим. Я делал все, что было в моих силах, чтобы не допустить их сближения. Это было бы слишком болезненно для всех нас.

Когда мама узнает, что я месяцами скрывал от нее свой брак, она будет уничтожена. Какого черта я делал? Я должен был позвонить ей из мотеля в брачную ночь. Разве я не причинил ей достаточно боли?

Может быть, если бы я сначала добрался до Женевьевы, представил ее как свою девушку, мы могли бы пощадить мамины чувства. Женевьева была бы в ярости, но в схеме вещей весы не были уравновешены. Я мог пережить разочарование Женевьевы. Я бы не стал нагружать маму еще больше.

— В данный момент я очень занят. — Я взял ее за локоть, разворачивая к машине. — Что, если ты пойдешь по магазинам? Убьешь пару часов. Я постараюсь выехать пораньше. В центре города есть несколько хороших мест. И хорошая кофейня тоже.

— Отлично. — Мама сияла. Сюзанна Рейнольдс была чистым солнечным светом. Она плыла по течению, как только может быть. Она обладала крутой атмосферой и, несомненно, передала ее Кейну.

В основном, она любила своих сыновей. Даже после всего, через что мы с Кейном заставили ее пройти, она обожала нас.